– Так Баранника точно успокоили?
– Навсегда. И это мне не нравится. И наши походы в фирму, и эти поездки через весь город в явочные кафе – всё это игра. Мы – наживка, на которую кто-то должен отреагировать. Если я прав, а я прав, то мы на примелькавшейся машине легко попадём в аварию. В хорошую, профессиональную аварию. Для этого нам нужна вторая машина. Кроме этого, Валера, у тебя в Симферополе концы есть?
– Ствол?
– Да. Тебе и мне.
– У меня есть. Завтра сделаю для тебя. Что ещё?
– Не знаю. Попробую подумать, но не знаю, о чём. Давайте выпьем, а? Завтра у нас свободный день….
– Я завожу машину и разворачиваюсь, – почти кричал Валера, бегом направляясь к машине, – а вы тоже поторапливайтесь! Расселись, понимаешь! Вам бы только поговорить… нет, чтобы делом, каким, полезным позаниматься! Карета подана!
Как он смог так быстро подогнать машину? Не знаю, но способности его не все открылись мне.
Прошло три дня. Встречи с Калиостро, звонки Самсону и пустые разговоры только укрепили меня в мысли, что мы сидим в Симферополе зря. Эта мысль, высказанная Самсону в телефонном разговоре, похоже, его расстроила. То ли осознания того, что в его среде нашёлся кто-то хитрее и коварнее его самого, то ли потому, что я не оправдал его ожиданий. Но я и, правда, не мог ему ничем помочь. У меня нет никаких задатков, чтобы стать гением заочного сыска. Всё, что у меня получалось раньше, было основано на подсказках Антона-Андрея и мальчишки-велосипедиста. А теперь кто или что заинтересован в благополучном исходе Симферопольского дела? Из моих подсказчиков никто. А без них я обычный прохожий со средними способностями. Ну, а если себе немного польстить, то могу сказать, что я довольно приличный исполнитель, уровня чуть выше среднего. И всё. Одним словом я расстроил Самсона и Калиостро своими признаниями и получил от обоих «добро» на возвращение, как выразился Валера, «в степь Донецкую».
Выезд перенесли на утро следующего дня. Укомплектованные проездными билетами и планами на обозримое будущее, мы решили устроить маленькое застолье в нашем номере.
Разговор, вертевшийся около Симферополя, как города и Симферополя, как эпицентра неприятных событий, постоянно наталкивался на острые углы какой-то собственной вины, появившейся у нас троих одновременно. Было, конечно, погано на душе из-за поражения, которое охладило отношения с Самсоном. Были, конечно, и оправдания, которые никого не успокаивали и не поднимали настроения. Одним словом, было хреново.