Кот Баюн с волком обсуждали тем временем последние часы Соловья.
– Вот просил же я тогда Илью, чтобы он оставил нашего Соловья, так ведь нет. Все равно ему надо было того прикончить, думал, что его наградят за пролитую кровь, а его наказали и правильно сделали, с царя Гороха, что с гуся вода, а этот теперь страдай.
Тогда я ему и сказал, помнится:
– Ты не Соловья убил, а свою жизнь погубил.
Он только усмехнулся, что-то там твердил про служение царю, но все это ерунда, та самая служба выйдет ему боком. И кот Баюн рассказал волку, как был наказан Илья. Тот даже лапами за голову схватился.
– Даже не представляю, чем такое наказание для Ильи закончится, – говорил волк, когда немного отдышался от такого известия.
– Я и сам этого не знаю, – признался кот, хотя картина, одна страшнее другой появлялась перед глазами.
Но даже кот не мог представить, до чего дело может дойти, когда и царю, и воеводам, и друзьям начнет говорить правду Илья.
Они отвлеклись от размышлений, потому что в небесах появился Горыныч.
– Соловей возвращается, – тихо произнес волк.
Они бросились к нему навстречу, но Соловей с грустью сказал о том, что теперь он должен стать не видим и не слышим.
– Да ты и прежде таким был, – подал плечами волк.
– Тогда он по доброй воле прятался, а тут все совсем наоборот, а соблазн —страшная штука, от нее так просто не отделаться, когда нельзя ведь обязательно высунется, а что потом будет, даже представить страшно
Но они проводили Соловья в дремучий лес, почти на болото, туда, где и стоял старый заброшенный замок, у которого была дурная слава.
– Не боишься? – поинтересовался кот
– А чего мне бояться, мы с ним друг друга стоим, думаю, туда никто нос не сунет, и то ладно, а все замковые поведения моими друзьями и станут, а то ведь и слова сказать не с кем, вас – то не дождешься.
Горыныч едва пробрался туда, чуть в болоте не утоп, как бы его оттуда вытащили, стал бы он болотным Змеем, но все-таки не утоп. Но пока в лесу было тихо – ни звука, ни шороха, а буря как раз в царском дворце разразилась, куда коты и побежали взглянуть на то, что там творится. А там, на пиру Илья начал рассказывать всем, кого только встретить удалось, о том, что он о них думает.
Досталось всем, потому что говорил он исключительно правду, а правда, как и обычно случалось, была горькая-прегорькая. И лопалось порой терпение у людей, когда они эту правду слышали.