Оно завладело им, стоило провалиться в дыру и только
усиливается. Есть в ней нечто странное. Зачем рыть яму посередь
поселения? Ведь это не колодец, никто не будет копать колодцы так
близко к морю и тем более делать лестницы из железа!
— Видимо, там глубоко. Да и темно, этот дурак
небось на ощупь ищет труп. Говорю тебе, точно себе
ногу отрубит!
— Угу, как бы не причиндалы. Его мать мне точно их оторвёт,
когда вернёмся.
— А мне его сестра. — Хохотнул Флоки. — Правда, не руками.
— Ну не знаю, она неплохо работает руками…
Нечто тёмное и круглое вылетело из ямы, перечеркнув луч света.
Описало дугу и рухнуло под ноги Флоки. Голова!
— Гляди, вождь, а Одноглазый справ…
Флоки осёкся, разглядев, что именно лежит на подушке из травы и
мха. Голова, рыжая, с курчавой бородой.
Шеябудто порвана, а вены и
артерии торчат из неё вытянутые, похожие
на дождевых червей.
— Какого…
Северяне поднялись, увидев фигуру в чёрном плаще медленно
поднимающуюся по лестнице. Человек уверенно хватается за ржавый
металл, ставит ноги. Ни следа того курьера, что едва стоял. От
последней ступеньки оттолкнулся и почти взлетел над ямой,
приземлился на край.
Без сомнений, это тот самый илмирит, но… немного другой.
Здоровый.
Эллион повернулся к наёмникам, разминая шею и плечо. В свете
фонаря сверкнули тёмные глаза. Курьерперепрыгнул
провал и плавно двинулся к северянам. Флоки взревел и бросился на
него, занося топор. Курьерсорвался с места, смазавшись
в пляшущих тенях. Коротко ударил в горло, перехватил
выпавший из ослабших пальцев топор. Крутанулся на
месте и вонзил его в покрытый перхотью лоб.
В полной тишине хруст кости разнёсся над руинами. Харгард
выхватил нож, шагнул… ноги не подчинились. Тугая плеть ужаса обвила
хребет, ослабила колени.
Флоки захлебнулся криком и рухнул лицом вниз. От удара о землю
топор выскочил из черепа. Эллион переступил через труп,
безразлично.
— Как это… — Пробормотал Харгард, едва перебарывая трясущуюся
челюсть.
— Пока не знаю, но не жалуюсь. Будешь нападать?
— Эм… я, пожалуй, пойду. Что-то мне награда за твою голову
начинает казаться заниженной.
— Ах, я совсем забыл, что наёмники ценят хорошие сделки.
— О, про это часто забывают. Особенно те, кто наняли нас
первыми.
Эллион приблизился к гиганту, а тот попятился. В движениях
илмирита сквозит кошачья ловкость и готовность убивать. Словно не
человек, а голодная рысь. Фонарь остался позади, и тьма поглотила
курьера, превратив в тёмный силуэт. Плащ развевается за спиной,
тянется по ветру с моря.