Вот на такой расклад я рассчитывал,
пока пленник не произнес имя Брянского князя. Тогда у меня в памяти
всплыла более примечательная фигура, которую я совсем выпустил из
виду.
«Роман Михайлович Старый. – Мысленно
поднимаю из глубин памяти известную мне информацию. – По некоторым
источникам младший сын все того же Михаила Всеволодовича. После
разгрома Чернигова и казни отца в Орде обосновался в Брянске».
Сведений о нем в моей памяти
сохранилось немного, но кое-что я все-таки вспомнил.
«В летописях с тысяча двести
шестьдесят первого года он зовется уже не только Брянским, но и
Черниговским князем, поскольку, разгромив литовцев, изгнал их из
бывшей столицы княжества».
Прикинув, делаю неутешительный
вывод.
«Дядька по всему видать суровый и
вояка знатный, раз сумел людей Миндовга побить и из Чернигова
выгнать!»
На этой мысли окончательно понимаю,
что в затеянной мной комбинации я не учел еще одного весьма
серьезного игрока.
Поворачиваюсь вновь к пленнику и
задаюсь простым вопросом – что же мне теперь с ним делать? По уму
лучше всего было бы отправить этого к тем другим его товарищам да
закопать всех вместе где-нибудь в лесу, подальше отсюда. Мол не
было здесь никогда брянских дружинников и не видел их никто. Так
поступить было бы разумно, но, видать, я еще не настолько
закостенел здесь душой, потому как твердо знаю, я так сделать не
смогу.
«Коли уж судьба позволила этому вояке
выжить, то кто я такой чтобы с ней спорить?!» – Иронично хмыкнув,
киваю своим бойцам.
– Отпустите его и руки развяжите!
Пока парни возятся с веревками,
спрашиваю оторопевшего от неожиданности дружинника.
– Звать-то тебя как?!
– Твердята Житних! – Единственно
видящий глаз пленника стрельнул в меня встревоженным взглядом, но я
успокоил его.
– Вот что, Твердята, езжай-ка ты к
своему князю да скажи ему, что консул Союза городов русских зла ему
не желает, а то что без спросу на земле его хозяйничаю, так то для
общего блага Земли Русской и по указу Великого князя Андрея
Ярославича. Так Роману Михайловичу это и передай, а ежели у него
вопросы какие будут, то пусть сам ко мне приезжает, и тоды слово
даю, все претензии миром порешаем по взаимному согласию.
Сказав, бросаю стрелкам.
– Оружие и броню ему тож верните!
Один из бойцов пошел к лошадям, а
бывший пленник, размяв затекшие руки, уперся в меня своим видящим
глазом.