— Верни! Верни всё обратно! —
застонал инквизитор.
Приток мальчишеской силы покинул его,
и он вновь слабел, тая, как кусок льда на палящем солнце.
Краем глаза я видел, как медленно
поднялся Сопля. Шатаясь, парень направился к отцу. Это же увидел и
инквизитор, и сразу же затих, понимая, что ничего хорошего ему это
не сулит. За всё в итоге нужно держать ответ и платить. Вот и
пришёл его черёд отвечать за совершённое. Не против меня — нет.
Против сына, против его доверия и любви. Того, что почему-то так
ценится в этом мире.
— Сын, прости! Я ведь шутил! Я не в
самом деле всё это говорил. Я бы не стал. Не стал до конца
высасывать силу. Только чтобы восстановиться. Посмотри, что твой
друг со мной сделал! Мне нужны были эти силы. У тебя их полно. Мне
чуть-чуть только и надо было. Прости меня! Ведь Искупитель учит
прощать.
Толя подошёл ближе. В его руке уже
был созданный конструкт — чёрная сфера, наполненная смертельными
заклятиями, похожими на огненных змей. Они извивались, переплетаясь
в быстро сменяющиеся магические фигуры.
Даже мне, видавшему всякое, стало не
по себе. В глазах Анатолия царила настоящая тьма. Никогда его таким
не видел.
— Нужно прощать. Всех прощать, —
продолжать плаксиво стонать инквизитор, ползая по полу. — И врагов
своих, и, тем более, близких своих. Ты меня прощаешь?!
— Прощаю! — ледяным тоном ответил
Сопля.
И обрушил на Марка чёрный шар.
Заклятья жадно оплели его, стиснули, замерли на секунду, а затем
рассыпались мириадой тающих сгустков первозданного, всепоглощающего
мрака.
Инквизитор умер мгновенно, не
мучаясь. Это была великая добрая воля и прощение сына, ставшего в
один миг взрослым.
***
— Не надо никаких слов, — произнес
Сопля, увидев удивление в моих глазах. — Пошли. Надеюсь, там не
много народу на финише?
— Когда я был там в последний раз,
никого ещё не было, — ответил я.
— Так ты уже был на финише?!
Я кивнул.
— Но... Погоди, как ты тогда тут-то
оказался? — в глазах Сопли мелькнуло осознание. — Вернулся из-за
меня?!
— Вот только давай без вот этих
розовых соплей! Вернулся — значит, так нужно было.
Толя улыбнулся. Неуверенно, криво,
словно через боль.
Мы подошли к порталу.
— Ты первый, — произнес мой спутник.
— Чтобы всё было честно.
Я не стал спорить и вошёл в
раскрывшиеся врата. Следом прыгнул Толя.
И вновь удивленные зрители, тишина, а
потом — водопад аплодисментов и одобряющих криков.