Из
глубин подсознания постепенно раздавалась игра на виолончели,
которая становилась четче и громче. Я ощутила пульсацию, потом
увидела, как двигаются волны во тьме. Потом, как в радио после
помех раздался прекрасный голос:
—Элейн, ты внезапно пропала. Я
пыталась до тебя достучаться.
—
Да, нас тут немножко поймали.
—Это плохо?
—
Да.
— Что будем делать?
—
Как раз работаю над этим. Есть варианты? Для начала было бы
неплохо избавиться от этих цепей.
Я,
конечно, могла бы «высвободить» их, как когда-то в случае с Эсхель,
уповая на удачу. Но это лишь в самом крайнем случае. Последствия
будут весьма плачевными, в первую очередь для моих «я». А я должна
заботиться о них, о каждом из них, невзирая на личные предубеждения
и состояние. Иначе никто из них не будет мне потом доверять. Тогда
я даже боюсь представить, что со мной станет. Наверное, уничтожу
саму себя в борьбе против собственных личностей, которым вдруг
стану врагом. И самое главное — я дала себе слово, больше как с
Эсхель и Энн не повторится.
—Вижу, у тебя снова
проблемы.
—
Эй, ты чего не отвечаешь? Тоже давай
подключайся.
—Нет. Ты сама должна понять свою
слабость,— Эймс ушла
и больше не откликалась. Теперь я понимаю злость других, когда я их
игнорирую. Это, оказывается, не очень неприятно.
—
Эй! Эймс! Ладно. Фиг с тобой. Эльси, что-нибудь
придумала?
—Нет. Что за цепи у тебя? Как они
звенят? Они полые или цельные? Толщина какая? Попробуй резонировать
волнами и услышать. Звуковые волны могут воздействовать на
структуру металла. Их можно попробовать уничтожить механическими
колебаниями, еслидемпфирующаяспособность у них
слабая.
—
Эм… Че? Можно помедленней.
—Прости. Я пока не знаю точно. У
меня есть один вариант. Но нужно продумать. Иначе тебе самой будет
хуже.
—
Дерзай, родня. Дашь знать, когда будешь готова.
И
пока я маялась фигней с цепями, со стороны двери раздались шаги.
Вскоре она отворилась и наш мрак ослепил яркий белый свет от
палочек двух черных силуэтов. Они приволокли бессознательное тело и
теперь взялись за меня, предварительно парализовав заклинанием,
когда я только хотела встать. Моя обмякшая туша вмиг перестала меня
слушаться, пусть я сохраняла трезвость ума. Очень странное и
неприятное ощущение — стать беспомощным заложником собственного
тела.
Меня волокли по ступенькам наверх довольно не
долго, парочка поворотов по узкому каменному коридору и наконец
ощутила тепло и приятный запах то ли парфюма, то ли чего ещё.
Лестрейндж и впрямь жила в подобии замка. Даже Хогвартс не мог бы
похвастаться столь роскошным изобилием интерьера давних эпох. Двое
людей в черных камзолах и в масках усадили меня на громоздкое
кресло, запятнанное кровью. И вскоре к нам присоединилась она,
роковая брюнетка во всем черном одеянии. Бледная, худенькая, с
точеной фигурой, но с безумным взглядом. Несмотря на весьма
нелестную репутацию, если об этом не знать, Беллатриса выглядела
эффектно.