Ну что, получил за доброту. Трудно быть джентльменом и выслушивать все это… Да и зачем, спрашивается, всегда быть джентльменом? Я влепил ей легкую пощечину. Голова Вороны мотнулась, в глазах появилось осмысленное выражение.
– Пришла в себя? – спросил я. – Поговорим?
– Никогда!
– Нехорошо. Я же тебя из могилы вытащил. Ты уже там была.
– И была бы!
Я нагнулся над мусорным ведром, вытащил шприц, кинул его в папку.
– Сдохнем… Все сдохнем, – опять запричитала Ворона.
– Кто тебе порченого «геру» дал?
– Никто! Не было этого! Никто не давал!
– Смотри. – Я выкинул из кармана ладонь, на которой лежал «чек» героина. Такие штуковины постоянно ношу с собой. При общении с контингентом вещь незаменимая, хотя и таскать ее – преступление. Да что не преступление? Вся эта работа – сплошное преступление идиотских законов, которые не дают нам выметать нечисть. И то, что я сейчас делаю, – незаконно. Какой-нибудь высоколобый умник-юрист возопил бы возмущенно: позор! А я не высоколобый умник. У меня заочный юрфак московской академии за плечами – и хватит.
Она потянулась к героину, но он волшебным образом пропал с моей ладони. На лице Вороны отразилась борьба. Но я наперед знал, чем она кончится. Нет ничего на свете, что перевесит для наркомана, у которого начинается ломка, хорошую дозу героина.
– Тютя этот «герыч» дрянной дал нам, – всхлипнула Ворона.
– Кто?
– Боря Утютин.
В моей памяти что-то нехотя заворочалось. Где-то слышал я эту кликуху.
– Утютин – кличка?
– Все так думают. Это фамилия!
– Адрес?
– Я его по пейджеру нахожу, – Ворона не сводила глаз с моей руки, в которой только что был героин.
– Номер.
Она задумалась. Потом отбарабанила цифры. Ты глянь, еще не все мозги героином съедены.
– Отлично, – кивнул я. – С твоей помощью мы его и возьмем.
– Что? Нет! – завопила она.
– На нет и героина нет. – Я направился к выходу.
Догнала она меня в коридоре. Упала на колени. Уцепилась за мои ноги, как регбист. И взвыла:
– Ну пожалуйста! Я сдохну. Дай.
– Сдашь Тютю?
– Нет… Да!
– Когда?
– Завтра только смогу.
– Вот спасибо. – Я кинул на пол целлофановый шарик где-то с десятой частью грамма героина. – Ты хоть понимаешь, куда катишься?
– Понимаю, понимаю, – зашептала она, сжимая пакетик. Ее больше ничего не интересовало. Она говорила механически.
– Хорошо тебе провести вечер. – Я хлопнул дверью. И почувствовал, что меня подташнивает. Меня будто стискивало тисками. Нет, так жить нельзя!