— Майя, — осторожно позвала девочку, задумавшись. — А какой
сейчас месяц?
— Месяц? Что это?
— Сейчас ведь лето, да?
— Конечно. Травка же зеленая.
— А когда она зазеленела, ты помнишь?
Майя нахмурилась. Ушла в свои мысли, вспоминая.
— Совсем недавно. Я видела через окно, как распускались почки на
деревьях, тогда же и трава позеленела.
Я вздохнула. Нет, так мне не выяснить, какой сейчас месяц. Но
стало понятно, что здесь это слово не используются. Знать бы еще
где оно, это “здесь”!
Мы пробрались через сорняки к крыльцу. Дверь отворилась с жутким
скрипом давно не смазанных петель. В лицо тут же дыхнуло спертым
воздухом и пылью.
Внутри оказалось прохладно. Дождь так и не собрался, но небо
было затянуто уже наполовину, вот-вот ливанет.
Дверь я заперла изнутри из страха, что Нико придет внезапно и
попытается войти в дом. Скорее всего, искать он нас будет именно
здесь, но идти нам больше некуда.
Полумрак, царивший в комнатах, скрывал всю грязь: пыль, мусор,
пятна на полу и мебели. В небольшом торговом зале, куда мы попали с
улицы, находился камин, полный золы. Словно огонь погас уже после
того, как хозяева покинули это место.
Я помнила, что первый и единственный этаж был занят пекарней.
Мои родители славились в поселке, как продавцы самой вкусной
выпечки. Что теперь осталось от всего этого? Пустой зал, столик у
окна, прилавок, а за ним три деревянных стеллажа полных пыли.
Жили они на чердаке. Папа называл его “мансардой”, но мансарды
намного больше и имеют не одно крошечное окно.
Я оставила Майю внизу и поднялась по крепкой лестнице
наверх.
Всё здесь выглядело так, будто мои родители вышли лишь на
минутку. Да, пыль успела осесть плотным ковром, но вещи все еще
оставались в таком состоянии, как если бы совсем недавно ими
пользовались.
Раскрытая на середине утренняя газета лежала на столике, на ней
стояла чашка, кофе из которой давно испарился и теперь на дне было
лишь черное пятно, все в трещинах и плесени.
Рядом притулился моток пряжи, недовязанный шарф и две деревянные
спицы. Столик стоял между двух кресел, и я могла детально
представить, как отец Арьи, пожилой седовласый мужчина, читает
свежие новости за чашкой ароматного напитка.
Напротив него сидит мать. Она, как обычно, ворчит на мистера
Грэка из-за того, что тот начал читать новость вслух, а потом
забылся и дочитывал уже про себя. Она вязала в это время очередной
шарф. Больше ничего у нее не получалось связать, но это было ее
любимым занятием.