твойдень не выходи
на улицу, не принимай гостей, не вари еду, не занимайся никакими
делами и постарайся весь день лежать, не то наживешь неприятностей.
Все равно, конечно, потом воскреснешь, но что за радость
воскреснуть с переломом или ожогом? Да и без обыкновенных ушибов
вполне можно обойтись. Техника смертельной безопасности всем
известна.
На кухне Макс заварил крепкий чай. Обжигаясь, пил. Чувствовал:
голова все еще пустовата, но мало-помалу наполняется. Чем – вопрос
отдельный. Все равно сейчас не понять. Рано еще. Типичный отходняк
после воскрешения. Некоторые сравнивают это состояние с алкогольным
похмельем, но это зря. Голова не болит. Мозг просто лишен
содержимого.
Оно вернется – чуть измененным. Копия, сделанная с копии,
которая в свою очередь сделана с копии... и так далее. Один год –
пятьдесят два копирования. Это еще ничего, а вот за три года
человек становится напрочь другим. А за десять лет? Если
скопировать «Джоконду», затем сделать копию с копии и так пятьсот
двадцать раз – что получится? Хорошо еще, если «Девочка с
персиками», а то ведь может получиться и «Черный квадрат».
Ненадолго Макс удивился: откуда он помнит эти названия? И помнил
ли он их раньше? Забыл...
Оставив недопитый чай, Макс вышел на балкон взглянуть, как там
грибы. В корытах, наполненных землей пополам с древесными опилками,
жизнь никогда не прекращалась – не то что у хозяев корыт. Пока Макс
был трупом, из субстрата вылезло несколько новых бледно-лиловых
грибочков – еще глупых, не знающих, что такое человек и зачем ему
грибы. Созревшие – напротив, задрожали при приближении Макса, верно
чувствуя, что быть им съеденными. Макс развел в лейке подкормку,
полил все до одного корыта, снял урожай и вернулся на кухню.
Тщательнейшим образом он очистил, вымыл и порезал грибы.
Вспомнилось: чтобы скорее прийти в себя, лучше всего заняться
какой-нибудь легкой, но требующей внимания работой. Можно еще
уборку в доме сделать...
В который раз? Нет, не хочется.
Он жарил грибы, когда воскресла Марта: слабо позвала его и
сейчас же потребовала отвернуться и не смотреть. Страшна, мол. Макс
послушно отвернулся. Глупо... Он же сотни раз видел ее мертвой, с
заострившимся носом, синюшными веками, отпавшей челюстью... Это не
считается? Кажется, жена исповедовала философию, согласно которой
существует лишь то, что она видит.