Что, дремучий лес,
Призадумался,
Грустью тёмною
Затуманился?
Что Бова-силач
Заколдованный
С непокрытой
Головой в бою, —
Ты стоишь – поник,
И не ратуешь
С мимолётною
Тучей-бурею?
Густолиственный
Твой зелёный шлем
Буйный вихрь сорвал —
И развеял в прах.
Плащ упал к ногам
И рассыпался…
Ты стоишь – поник
И не ратуешь.
Где ж девалася
Речь высокая,
Сила гордая,
Людвиг Феликсович с ранних лет приучал всех детей к полезному труду в доме, на огороде и в саду. В семье благодаря отцу соблюдался определённый порядок, который поддерживался всеми безоговорочно. В арсенале воспитательных средств Людвига Феликсовича отсутствовал традиционный ремень. Лично мне, – подчеркнул Павел, – ззвестен только один случай, когда отец отходил брата Евгения ремешком. Тот устроил на чердаке химическую лабораторию, в которой проводил рискованные опыты. Один такой эксперимент закончился взрывом, не переросшим в пожар по счастливой случайности, но ставшим поводом для экзекуции.
Настоящей хранительницей семейного очага была наша мама, Клавдия Андреевна. Родив первого ребёнка в свои едва-едва семнадцать лет, она проявила настоящий талант материнства, который до поры до времени дремал в тайниках её души. Мужу и детям она посвятила всю свою жизнь. Их благополучие и здоровье было поставлено ею во главу угла.
Она свободно владела тремя языками – украинским, польским и русским, много читала. Помнила наизусть множество стихов. Несмотря на то, что на ней держался дом и немалое хозяйство, много времени уделяла детям, читала им книги, не ограничивала их в саморазвитии. Была глубоко верующим человеком, приучила детей к ежедневным молитвам, но спокойно восприняла наш отказ от религии, когда мы подросли. Клавдия Андреевна прожила нелёгкую жизнь, особенно много бед на неё свалилось, начиная с десятых годов ХХ века, о чём ещё будет повод рассказать, но все они не сломили её духа.