Ректор усмехнулся
– Глупо. В твоей ситуации лезть на
рожон – лишь усугублять положение.
– А разве мне есть, что терять?
– В любой ситуации человеку есть, что
терять, Сирена, – поучительно возразил дракон. Еще бы, ведь дело
всей его жизни – воспитывать таких, как я.
– Ах, да, – улыбнулась криво. – У
меня же осталась честь и какая-никакая свобода воли. И вот их я
терять уж точно не собираюсь! – рявкнула истерично.
– Громкие слова, женушка, – хмыкнул
его светлость. – Так и тянет проверить. И раз уж ты выбрала путь
гордыни и упрямства, я не стану тебя отговаривать. Ты вернешься в
свою башню, словно между нами ничего не случилось, и будешь каждый
день участвовать в экспериментах. Я так понял, тебе очень нравится
роль подопытного кролика. Гораздо больше, чем моей жены. Брачные
татуировки я скрою, и никто и никогда не узнает о том, что
произошло этой ночью, – моего запястья коснулась горячая рука, а
под кожу словно снопом искр зарядили.
Дикий крик вырвался из моего горла,
когда невыносимая боль охватила запястье. По изящной вязи
татуировки бежал магический бенгальский огонь и выжигал рисунок, не
щадя меня, зато начисто. Слезы двумя стремительными ручьями
катились из глаз, и я успела мысленно проклясть и долбаный ритуал,
и беспощадность дракона, который, сцепив зубы, нечитаемым взглядом
провожал огонек. Его рука тоже искрилась, но то ли боли хозяину
магии это не доставляло, то ли мой муженек еще более
бесчувственный, чем я считала.
– Все? – просипела, когда от
татуировки на запястье остался лишь темно-бордовый цвет. – Мы
больше не женаты?
– До тех пор, пока мы оба живы, наша
связь нерушима, – выдохнул мне на ухо дракон, который все это время
надежно прижимал мое бьющееся в агонии тело к дивану и терпел мои
вопли. Он отодвинулся, поднес мою истерзанную руку к губам и
неожиданно нежно прошелся ими по пылающей коже. А после невозмутимо
поднялся и отправил сюртук. – Я всего лишь скрыл ее
свидетельства.
– Чудовище, – со стоном выплюнула я.
Руку словно в расплавленный металл окунули. Удивительно, что внутри
вообще сохранились кости, и ничего, кроме нежной кожи, не
пострадало.
– Вытрись, – мне на колени упал
белоснежный шелковый платок с вышитой монограммой в углу.
Послушно промокнула мокрые щеки и
высморкалась в изящную тряпицу лорду назло. Мелко, конечно, но
удержаться оказалось выше моих сил.