И по телу сразу пошла волна, будто
он замкнул какую-то невидимую цепь в моем теле.
— А ты очень чувствительная для
девственницы. Думал, умоюсь твоими слезами и воплями, а ты так
игриво реагируешь на меня. Распутная, — прошептал Зверь,
и провел языком по всей груди. Мои нервы настолько были натянуты, что
я все-таки вскрикнула, почувствовав горячий язык на коже. Зверь
ласкал меня жадно, иступлено, впитывая каждую мою реакцию.
Он облизывал мои соски, прикусывал зубами, аккуратно
колол когтями, наблюдая с огромным интересом, как моя кожа покрывается
мурашками.
Очень быстро мои бра и трусики превратились
в лоскутки бесполезной ткани, которые он откинул на пол.
И доведя меня до стона удовольствия, Ерофей-Зверь
самодовольно зарычал.
— А теперь приступим к самому главному,
Виола.
Он одной рукой ухватился за мое бедро, сжав
с силой пальцы с когтями, а вторую положил мне на горло,
вдавив в матрас.
— Тебе будет больно, сладенькая. Под мой размер
бесполезно растягивать. Я войду медленно, дам привыкнуть, а потом
начнется самое интересное. Не зажимайся, дыши глубоко и самое
главное — не сопротивляйся. Это бесполезно. Я все равно заберу
сегодня все, что пожелаю. Кивни.
Я кивнула и отвела взгляд, потому что мне было
страшно смотреть на вздыбленный огромный член оборотня.
— Закрой глазки и не волнуйся. Я же
обещал не вредить, — вдруг непривычно ласково прошептал Ерофей
и приставил головку к моему лону. Она вошла буквально чуть-чуть,
но я все равно сжалась от страха. Пальцы Ерофея принялись нежно
массировать мое горло, и я расслабилась, вдохнула, и мой крик
боли исчез в нашем поцелуе. Его клыки царапали мои губы, язык хозяйничал
во рту, а внутри все горело огнем. Я не различала ощущений:
боль, нарастающее удовольствие или все вместе разом.
Член Ерофея вошел до поджатых яиц. Он брал меня
с таким напором, что я чувствовала, как теряю сознание. Вбивался
с рыком, а потом слегка сдавил шею, отчего у меня под веками
взорвались звезды. Я стонала на каждом толчке, ощущая каждой
клеточкой витальную мощь Ерофея. Она вся пропитала меня, заполнила все
до кончиков волос.
Но она продолжала и продолжала изливаться
из Ерофея, пока он вколачивался в меня. Он брал как Зверь.
И ничего человеческого в нашем соитии не было. Но все равно
сквозь эту страсть и грубость прорывалась нежность и забота.