Вера смотрела на него молча, он выглядел всё увереннее, откинулся на спинку стула и заявил:
— Это милосердие. Когда я его увидел, я сразу решил, что сделаю это, если бы я был в таком состоянии, я бы молил о смерти. Это не жизнь, он не человек, в нём ничего человеческого не осталось.
Вера молчала, он посмотрел на неё и усмехнулся:
— Считаешь меня чудовищем?
— Нет.
Он молчал и смотрел на неё, как будто ждал слова «но», она добавила:
— Вам легче?
— Да. Мне было бы неприятно знать, что ты считаешь меня чудовищем. Я бы смог это пережить, но ощущения были бы не очень.
— Не жалеете?
— Нет.
«Дзынь.»
Вера посмотрела на «часы», они показывали белый шарик. Министр тоже на них посмотрел, перестал улыбаться:
— Я не жалею о том, что убил его, но жалею, что не посоветовался с тобой. Не подумал.
«Дзынь.»
Шарик сменился на серый, министр неохотно признался:
— Не захотел вешать на твою душу этот грех.
— Как милосердно, высокомерно и снисходительно.
Он изобразил шутливое хватание за сердце и рассмеялся, как будто она его поразила своими словами. Вере было ужасно неуютно от того, что она его не чувствовала, но она решила, что не время для таких претензий. Развернулась к нему, села удобнее и сказала:
— Что значит «третий дом Тан»?
Он поморщился, как будто это было так плохо, что даже говорить об этом было плохо:
— Простолюдины с претензиями. Обнаглели вкрай, благородную наследницу в наложницы. Я выясню, откуда у них такая смелость. И поумерю. Мать окончательно сошла с ума, если пошла на это. Надо растерять остатки гордости напрочь, чтобы отдавать наследницу в третий дом, даже женой, даже если она её ненавидит, она не имеет права так поступать, это неуважение к дому мужа.
Он замолчал так, как будто мог много чего ещё сказать, но сдержался из воспитанности, потому что цензурные выражения кончились. Вера спросила:
— Кстати, вопрос по теме. Что вы думаете по поводу Кан Ми Рин?
Он нахмурился, как будто она ерунду сказала:
— Я не думаю о Кан Ми Рин, почему я должен о ней думать?
— Потому что она — будущая старшая женщина старшего дома Кан.
Он отмахнулся:
— Это когда ещё будет. Когда будет, тогда и буду думать. Если она ещё будет жива.
— Зря вы так беспечны.
— Почему? Я вежлив с Кан Ви Джи, этого достаточно.
Вера медленно покачала головой:
— Бабка не вечна. Иногда очень внезапно не вечна. И когда она уйдёт в Сансару, старшей станет Ми Рин. Наводить с ней мосты стоит уже сейчас.