«Сподобил Господь!» - крестился с облегчением Корепанов. А от
старшего, Ивана, служившего в столичной гвардии — только вексели к
оплате приходили, за карточные долги. Ларион вексели отсылал
обратно и грозился лично приехать в столицу. Начистить рыло
старшему брату. А в 1794 году — расшибся насмерть, объезжая дикую
лошадь. Злой рок висел над семейством Лугининых! Корепанов, знающий
о некоторых сомнительных делишках старого Лариона — считал это
карой божьей.
После смерти Лариона всё окончательно покатилось под откос. Иван
не только не хотел вникать в нужды производства, но и безжалостно
требовал ещё и ещё денег. Доходило до того, что люди в
Златоустовском заводе голодали. Приходилось делиться с ними
продовольствием, посылая помощь из Саткинского и Миасского завода.
Заводское население прозябало в бедности, еле сводя концы с
концами, кормясь со скудных участков.
В этом году, с лета — стали приходить тревожные вести. Иван —
продувшись в пух и прах, наделав долгов — попытался выправить свое
положение продажей заводов. Заводы Лугининские, хоть пришедшие в
упадок в следствие пренебрежения владельцем — представляли их себя
лакомый кусок. На который коршунами слетелись желающие. От бывшего
управителя Златоустовского завода купца Ахматова, отставного майора
Хрущева - до немца Кнауфа, гольштейнской кильки. Так уроженца
города Киль герцогства Гольштейнского прозвали московские купцы, из
веку недолюбливавшие немцев. И было за что...
Перед продажей завода Лугинин вознамерился в последние месяцы
владения выжать их них всё, что возможно. Возложив сие на
Корепанова, которому деваться было попросту некуда. Теплилась
надежда, что новые владельцы оставят его управляющим, но это всё
зависело от того, кто приобретет заводы. Если Ахматов, с которым
Николай неоднократно имел деловые сношения, когда тот пребывал
управляющим Златоустовского завода — то надежды были обоснованны.
Коли отставной майор Хрущев — вилами по воде писано. В случае
продажи завода Кнауфу — можно было сразу паковать нехитрый скарб,
за годы работы Корепанов ни денег не накопил, ни хозяйством не
обзавелся. И ещё Лугинин, не обращая внимания на слезные прошения
Николая, с просьбой составить ему рекомендательное письмо для
дальнейшего трудоустройства — лишь требовал денег.