– Веселый, вставай! Танк украли!
Снова пытаюсь растормошить товарища, только вот Пашка бормочет что-то неразборчивое, переворачиваясь на другой бок, и начинает храпеть еще громче. Вызывая у меня самый натуральный приступ зависти к супер-способности не замечать внешние раздражители.
Хмыкнув, я поднимаюсь, кручу головой из стороны в сторону и медленно, со вкусом потягиваюсь. Двигаю в ванную, чтобы умыться, взбодриться и вернуться к нерешенной проблеме с ковшиком воды и переброшенным через плечо полотенцем.
– Это Спарта!
Набрав в легкие воздух, громко кричу, одновременно переворачивая емкость вверх дном, и выливаю на Веселовского ледяную жидкость. Друг вскакивает незамедлительно, смахивая с себя остатки дремоты, и в красках благодарит меня за незабываемый подъем, попутно отфыркиваясь и отплевываясь от капель, попадающих ему в рот, нос и за шиворот.
– Садист ты, Потап! – грустно вздохнув, бурчит Пашка и изо всех сил трет покрасневшие глаза.
– И никогда этого не скрывал.
Расплывшись в улыбке, я подмигиваю другу и с оттяжкой хлещу мокрым полотенцем по его сгорбленной спине. Радуюсь удавшейся шалости, цепляю помятую футболку со стула и огорошиваю Веселовского подчеркнуто бодрым.
– Вперед, мой друг! Навстречу подвигам и приключениям!
– Кто ты и что сделал с Потаповым? Я скучаю по тем временам, когда мы забивали на пары и дрыхли до обеда.
Не разделяя моего оптимизма по поводу предстоящей поездки в обитель знаний, фыркает Пашка, но все-таки принимается искать свою одежду по всей комнате. Конечно, он бы куда охотнее проспал до самого вечера и повторил бы вояж в «Бункер», только без фееричного свидания с Курочкиной, но кто будет интересоваться его мнением?
– С каких пор в тебе столько энергии по утрам, а, Потап? При виде твоей скалящейся физиономии хочется сожрать целое ведро лимонов?
– Так что мешает? – хмыкаю я, ощущая все пятьдесят оттенков черного настроения товарища и, решив не усугублять его нелюбовь к окружающему миру, торопливо прощаюсь. – Ладно, не кисни. На большом перерыве пересечемся, кофе попьем.
И, если еще пару секунд назад мое настроение болталось на отметке «превосходно», то при входе в аудиторию жирная клякса неудовольствия спускает его до уровня «ниже среднего».
Высокий плечистый парень, приклеившийся к Смирновой, что-то бойко ей рассказывает и наклоняется все ниже и ниже, подталкивая меня к активным действиям по перетягиванию внимания отличницы.