С этой мыслью я и проснулась рано утром.
За окном светало. Солнца еще не было видно, но ночная тьма уже
уходила.
Я тяжело вздохнула, не спеша вставать.
Замуж и правда придется выходить, хочу я того или нет. То, что
есть в моих владениях, выжить мне не поможет.
Сегодня мы с Арасой встречали гостей, поэтому день можно было
считать испорченным, не пригодным для работы. А завтра, если не
будет дождя и сильного ветра, обязательно пойдем в лес, росший
неподалеку от нас. Побродим, погуляем. Араса утверждала, что эта
часть леса бесхозная. Мол, ни одного владельца никогдане
появлялось. Никто не предъявлял права на дичь здесь. И потому
крестьяне всегда собирают по осени в этих деревьях грибы и ягоды.
Ну вот и мы пособираем немного.
Зимой все пригодится.
Я поднялась, немного размялась, сделав несколько физических
упражнений, и отправилась в мыльню – приводить себя в порядок.
Еле теплый душ особо не взбодрил, но сонливость рассеял. Я
перестала зевать.
Добравшись до спальни, я переоделась из халата в платье, темное
и закрытое, без всяких украшательств, и внимательно посмотрела на
себя в зеркало. Монашка, как есть монашка. И спрашивается: кому я в
таком виде смогу приглянуться? Разве что глубокому старику,
которому нужна живая грелка по ночам.
- Тихо шифером шурша, - пробормотала я.
К сожалению, ничего более нарядного я не имела. Так что моим
гостям придется любоваться мной такой. Ну и потенциальным женихам –
тоже.
Оторвавшись от зеркала, я решительно зашагала на кухню, откуда
уже доносились умопомрачительные запахи. Вот поем, и настроение
сразу же улучшится.
Наверное…
Позавтракали мы быстро. Времени рассиживаться не было. Все, что
имелось съестного, покидали в себя и разошлись. Араса собиралась
дождаться молочника, закупить у него продукты, потом сходить к
мельнику, вместе с его сыном привезти на телеге муку. Ну и начать
готовить.
Я же сначала вышла на улицу, прогулялась до нашего
импровизированного огородика, убедилась, что урожай весь собрали, и
за ночь ничего не выросло. Потом вернулась в дом и принялась
подметать в холле, гостиной и обеденном зале.
Если мы с Арасой могли вдвоем и на кухне поесть, то гостей
следовало принимать за большим столом, накрытым скатертью, с
фарфоровыми тарелками и посеребренными столовыми приборами –
остатками былой роскоши, найденными мной в доме.