Эх, оборзели служивые. Злодейским образом
уполовинили личный состав самой тяжелой предутренней смены, когда
стражу сильнее всего клонит в сон. Дурная смена, по себе знаю.
Согласно биологическим часам большинства хомо сапиенсов, в
промежуток с четырех до шести утра человеческому организму положено
пускать ртом слюнявые пузыри и прокручивать мозгой последние
сладкие сны перед новым трудовым днем. Сколько таких любителей
поспать на посту с перерезанным горлом уснули навеки. В этот
временной суточный интервал целые войны начинались. А у нас народу
мало, у нас смены удлиненные. А эти в самоволки шастают. Нашли
время.
В общем, начал я
потихоньку звереть.
- Эй, Рыкуй, можно
тебя на два слова?!
Шесть тридцать. Теремные холопы просыпаться
начали, дверьми поскрипывать, утварью постукивать. Из загонов
кто-то выпустил домашнюю птицу травку на дворе пощипать. Хлопоча
пестрыми крылами, визгливо бормоча на ходу, с надутым парусом
гребня мимо меня вслед за улепетывающей совсех ног пегой курицей
пронесся петух.
Рыкуй приближался
ко мне с рожей, перекошенной отнюдь не радостью новой встречи, но и
виноватым выражение его физиономии я назвать бы не
рискнул.
Вьющиеся волосы
почетного дружинника сально блестели на солнце, при ходьбе он
забавно отрабатывал лысой культей без кисти. Его пугающая
незаконченностью увечная рука напоминала рычаг, толкающий колесо
паровоза.
- Зачем звал,
Стяр?
За два метра
сивухой прет. Зенки красные, слезливые. Любой гаишник под протокол
и лишение без базара.
- Докладывай как
ночь прошла, - начальственным тоном молвил я, уперев руки в
бока.
- У меня? - махом
оживился однорукий.
- У тебя вижу, что
неплохо. Я за подворье боярское толкую, которое тебе велено
охранять и защищать живота не жалея. У нас вроде как
уговор.
- Дык, тихо все
было.
- Тихо? А ведомо
тебе, Рыкуй, что под покровом тьмы в мою опочивальню тайком проник
какой-то тать и напал на меня?
- Ты что бился с
кем-то в тереме? - лицо Рыкуя сделалось если не испуганным, то
очень обеспокоенным.
Ага, сражался изо
всех сил. Только не тем оружием о каком ты подумал. Несколько раз в
партере сходились и так и эдак.
К нам разболтанной
дембельской походкой подгреб Шепет. Выражение его единственного
глаза я бы охарактеризовал как уверенное. В растрепанной шевелюре
скопился соломенный мусор, которому и взяться там особо неоткуда,
если не засунуть голову в стог сена.