Срочно выдать бабке Данье премию старика Нобеля за вклад в
практическую медицину! Я серьезно.
Пока я размышлял над чудесным исцелением Завида, Шибай, приложил
левую руку к груди и совершил неожиданно глубокое для своей
комплекции согбение в пояснице, пальцами правой погладив землю.
Глядя на Любославу снизу вверх, он придал своему противному голосу
бесподобную мягкость вперемешку с медовой учтивостью:
- Поклон тебе, краса Любославушка! Вот и вышел срок нашего
уговора! Пришел я узнать: после положенных дней скорби по усопшему
мужу, согласишься ли стать моей женой? Ты уж прости, что тороплю с
ответом, для меня это очень важно, ждать дольше не могу и причин
этому очень много.
Умеет хорошо сказать, паразит.
Любослава молчала, в оцепенении тараща на Шибая свои бесподобные
очи.
- Дай же мне ответ! - уже более требовательно произнес Шибай. -
Думаю, не я один хочу его услышать.
- Сейчас ты его увидишь! - пробормотала Любослава после короткой
паузы, а затем с болезненным стоном и, как мне показалось, с
наслаждением, одним махом сорвала с головы платок. Встряхнула
освободившимися, неаккуратно и очень коротко остриженными волосами,
обожгла Шибая упрямым, отчаянным вызовом округлившихся глаз.
Шибай зажмурился, резко отвернулся, точно получил пощечину.
Рыкуй возле моего уха удивленно присвистнул. Я толкнул его локтем,
приник к уху.
- Чего это она? Зачем косы отрезала?
- Не хочет больше замуж, - придавленно сказал инвалид. -
Свататься к ней теперь до-о-лго никто не сможет…
В голосе однорукого вспыхнул огонек восхищения. Судя по всему не
каждая баба здесь решается на такую радикальную меру. Вокруг полно
разинутых от удивлении ртов.
Руки хозяйки подворья безвольно пали, словно у неживой куклы.
Сброшенный платок зацепился за юбку, повис на светлом подоле серым
пятном.
- Не пойду я за тебя, Шибай. Никогда не пойду! - голос ее
задрожал, Любослава тяжело вздохнула. - Мне слаще по мужу убиенному
жизнь догоревывать, чем с тобой жить. Уходи!
Не дожидаясь когда к гостю вернется сознание, Завид швырнул на
землю перед Шибаем небольшой мешочек, в котором что-то таинственно
брякнуло при падении.
- Забирай боярские печати, а сюда дорогу забудь, - произнес
Завид, презрительно кривя запекшиеся губы. - Затеешь дурное, я на
тебя весь город подниму. Убирайся со двора, падаль!