-- Но?
Девушка отворачивается и робко шепчет:
-- Но господин Златолюб позволяет своим рукам много
лишнего.
Клава отрывает попу от стола и смущенно поправляет юбку.
Я оглядываю молодую девичью фигуру. Эти бедра хочешь раздвинуть,
эту грудь хочешь ощутить в ладони, эти большие карие глаза и пухлые
губки хочешь увидеть ниже своего пояса.
Что ж, гоблина можно понять. Особенно, если хоть раз видел
гоблиншу.
-- Но я все равно обязана сообщить... где-нибудь через
полчаса...
Клава замечает мой оценивающий взгляд и прикусывает губу.
-- Ну, я пойду?
Она даже не смотрит в сторону выхода.
-- Думаю, получаса нам хватит.
-- Нам? -- удивляется девушка.
На мое лицо вылезает плотоядная улыбка.
-- Ты когда-нибудь видела магические жезлы?
Клава качает головой.
-- А хочешь увидеть мой?
Девичий взгляд падает на мой пах. Щечки Клавы розовеют, она
смущенно заправляет прядь волос за ушко.
-- Очень.
А я уж думал, что ночь безнадежно испорчена…
Получаса оказывается маловато. Когда я наконец отпускаю девушку,
походкой она напоминает моряка, а улыбкой объевшуюся сметаной
кошку.
Застегнув ремень брюк, я грустно вздыхаю.
Не просто так ведь я вел из кабака сразу двух девиц. Но ничего,
успеет еще бедный Кроули повеселиться в этом мире всласть!
Если, конечно, раньше времени о себе не напомнит одна стервозная
богиня...
-- Не дай вороны!
Поплевав через плечо и постучав по столу, я призываю
гримуар.
-- Я освобождаю тебя, Бермегрот Златолюб.
Гоблин появляется на ковре посреди кабинета.
Всклокоченный, помятый, свернутый в клубок, он прижимает колени
к груди и что-то бездумно бормочет. Про чьего-то отца и небеса.
Когда стакан с водой оказывается на ковре рядом с ним, Златолюб
замирает и принюхивается. Мне же приходится зажать нос. Несет от
гоблина безумно.
В глаза Златолюба возвращается искра разума. Почмякав губами, он
хищным зверем бросается к стакану. Теневая рука опережает его и
возвращает стакан мне.
Гоблин наконец замечает меня.
-- Ты! Ты… чудовище!
В его глазах страх.
-- Они были там… во тьме… и все твои!
Он шарахается собственной тени.
-- Нет! Не трожьте меня! Не трожьте!
Огибая каждую встречную тень, гоблин отползает на пятачок света.
Ожог в окружающем полумраке, который нанесло через окно утреннее
солнце.
-- Живой, -- присвистываю я. Похоже, Потусторонняя Тюрьма
замораживает биологические процессы в организме заключенного.