По слухам, доходившим до нас, в верхах шли активные поиски
нового комиссара, просеивались и отбирались кандидатуры.
Васька Турицын предполагал, что продвинут кого-то из наших, к
примеру, меня.
– С какой стати? – спрашивал я, хотя, не скрою, был бы
польщён назначением.
– Да ты сам посуди – кого ещё? – горячился
Василий.
– Был бы стол, а кого посадить – найдётся, – хмыкал я,
в душе лелея надежду.
Плох тот чиновник, который не хочет стать большим
начальником.
– А Ушаков?! Нешто он другого предпочтёт? – удивлялся
Турицын, искренне полагавший, что по значимости Андрей Иванович
идёт чуть ли не вторым после императрицы.
Василий ошибался. Ушаков, несмотря на высокий чин и немалую
должность, не обладал всей полнотой власти, ему приходилось
считаться с подковерной борьбой, которую вели между собой дворцовые
партии.
Естественно, никто нас в детали не посвящал, но отголоски всё
равно долетали. Как ни крути – мир тесен. Где-то есть обязанный
тебе знакомый, или кто-то не воздержан на язык и позволяет себе
лишнее. Но мне было совершеннейшим образом всё равно, что мутили
всякие остерманы с биронами. Кого бы они ни выбрали – Федора этим
не вернёшь.
И вот тайное наконец стало явным. В воскресенье всех свободных
от дежурства смершевцев вдруг сдёрнули с мест и вызвали на
службу.
Вестовой, прискакавший за нами, многого не сообщил.
– Велено передать, что новый комиссар к себе требует.
– Новый комиссар… А кто он таков? – заинтриговался
Иван.
– Ишо не знаю. Фамилия яво Белов… Грят, из бывших
драгунских полковников.
Мы пожали плечами: Беловых, что Ивановых – пруд пруди. Поди
догадайся, на каком остановили выбор.
– Ладно, на месте узнаем, – сказал я, а братец
принялся ломать голову, извлекая из памяти всех известных ему
Беловых.
– Может, Степана Алексеевича племянник?
– Какого Степана Алексеевича?
– Да того самого… Ты должен его знать! Помнишь, дело о
краже пороха?
– А, этого… Может, и впрямь его племянник?
– Нет, вряд ли… Напутал я. Того Белова в Штаты
отправили.
Я невольно усмехнулся. Тут в обиходе привыкли называть Штатами
или Генеральными Штатами современную мне Голландию. Такие вот
парадоксы эпохи. У людей моей эпохи ассоциации со словом «штаты»
абсолютно иные.
Через час народ толпился перед кабинетом нового начальника.
Выяснилось, что никто толком не знал, кто он такой и откуда взялся.
Многие переживали, что всё произошло чересчур быстро, и они не
успели по старинной традиции приготовить подношение.