Только я было подумал о том, куда же
пропал Еремей из рода Аскольдов, как тут стало ясно: его вопль,
проносившийся по коридорам аж с третьего этажа, долетел и до
нас.
«ЧТО ЗНАЧИТ МНЕ НУЖНО ПРИНЕСТИ
ФОРМУЛЯР ТРИНАДЦАТОГО ТИПА ИЗ ПЯТНАДЦАТОГО КАБИНЕТА, А ЗА НИМ НУЖЕН
ТАЛОНЧИК ИЗ РЕГИСТРАТУРЫ?»
— Вот раздолбай, — вздохнула
гоблинша.
— Они все такие, дорогая, —
подтвердила ее коллега, сидевшая за соседним столиком и отпускавшая
часть очереди, перекочевавшей при открытии второго окошка к
ней.
— И не говори, — подтвердила Гретта,
отставляя плашку с той самой надписью в сторону. Она подняла глаза,
чтобы, наверно (я так думаю) гаркнуть «следующий», но тут увидела
меня и Мию.
— А, младшенький из рода Аскании и
Миянна фо...
— Мия. Я же просила, — перебила
Гретту моя спутница.
— Да-да, точно-точно, — покивала та.
— Давненько вас тут не было. Работу решили взять?
______________________________________
Ты дочитал аж до сюда? Я рад,
что тебе нравится :)
Поделись мнение, что думаешь
о том, что происходит, мне правда интересно!
— Да, — ответила Мия. — Не все же
корпеть над бумагами. Иногда и за город выбираться нужно. Без
обид.
— Все в порядке. Вильгельм, что-то ты
изменился, — Гретта поправила очки на носу и прищурилась. — Глаза
какие-то синие стали. Заболел?
Мия замешкалась. Я смотрел в глаза
гоблинше, не мигая. Главное не подавать виду, говорил я себе,
словно все в порядке.
— Э… да. У меня эта… голубянка, —
выпалил я и тут же ощутил, как Мия вцепилась мне в руку, впиваясь
ногтями в запястье. Ощущение не самое приятное, словно из меня
буквально жизненную энергию высасывать начали.
— Да? — осведомилась Гретта. —
Неприятное заболевание. А высунь-ка язык.
Хотел бы я спросить у нее, мол, я
что, на приеме у врача? Да не удалось. Этот самый важный орган,
словно отнялся. Я повернул голову в сторону Мии, которая стояла с
абсолютным отсутствием каких-либо эмоций на лице, но при этом
продолжала сдавливать мое запястье.
Что же, высунул язык, как ни в чем не
бывало. И сам на него взглянул, скосив глаза. Сдержаться и не
заорать было испытанием. Язык напоминал чернослив: темно-синий,
съежившийся кусочек плоти.
— Действительно голубянка, — ответила
Гретта. — А я уж подумала подселенец, упаси меня Зарат Устра.
Ладно, что интересует? — она стала перебирать бланки по правую руку
от нее, — Умерщвление лича, что разбушевался на дальних краях
Мертвого Леса?