Пока я сидел в императорских застенках, они допросили Реми. Извинения у них уже вывешены. Просят прощения за возможный ущерб чести и деловой репутации и т.д. И утверждают, что проверка показала полную беспочвенность подозрений. Реми это уже к себе передрал и вывесил на сайт своей пресс-службы вроде знака качества.
Но больше всего Нагорный поразил меня, когда извинился передо мной. Лично! «Господин адмирал, простите нас, мы иногда ошибаемся». Даже оправдываться не стал.
- Ну, он все-таки очень образованный человек, выпускник трех университетов: юрист, финансист, психолог, - заметил я. - И компанейский: острит, улыбается, байки травит. Не знал бы – никогда бы не подумал, что это и есть грозный господин генпрокурор.
- Да, острит, это точно. Я, признаться, решил, что вся эта история – следствие его убеждений. Для него же Кратос – центр мироздания, а Тесса и Дарт – так колонии, отсталые и неблагонадежные. Мы же тессианцы с Реми. Да так ему и выложил в ответ на извинения. «Угу, - говорит. – Только что же меня сразу Гитлером, Пол Потом хотя бы для начала». «Вышинским», - говорю. Он рассмеялся. Говорит: «Господин Роше как раз начал с Вышинского и утверждал, что это ему месть за сбор подписей в вашу защиту. Поверьте мне, господин адмирал, это здесь совершенно ни при чем, была статья в газете "Утро Кратоса", мы по ней работали, надо было проверить информацию».
- «Утро Кратоса»? Я, признаться, бросил его читать.
- Именно, Артур. Хорошо знакомое «Утро» хорошо знакомого тебе «Кратоса». И подпись под статьей тебе хорошо знакома.
- Кривин?
- Конечно. Поздравляю, теперь у Нагорного на него зуб. Извиняться же пришлось, не думаю, что он был от этого в восторге. Извинения передо мной тоже вывешены. Со мной тут же связался Евгений Львович и спросил, не нанес ли мне гад Нагорный психологическую травму. Но ничего, я крепкий.
Господин Кривин все-таки на меня подал.
Дело разбирал ныне судья, а в прошлом знаменитый адвокат – Эрих Павлович Шмидт.
Для светила юриспруденции случай совершенно плевый. Мне было даже неудобно отнимать у него время. Я сначала думал, что он взялся за него то ли, чтобы отдохнуть от хитросплетений финансовых обвинений от ведомства Нагорного, то ли из любезности. Но Александр Анатольевич объяснил мне иначе:
- Двоечник! Они по жребию дела распределяют.