- Евгений Львович вам не подчиняется, - сказал отец. – И у него на этот счет другое мнение. Вы, кстати, собираетесь идти до конца?
- Я прав.
- Несмотря на жертвы? Сколько человек пострадало три дня назад?
- Я прав, - повторил Нагорный.
- Не всегда.
- Я извинился. Если бы я шел до конца, мы бы с вами здесь не разговаривали. Как только я понял, что не прав, я остановился.
- Там дальше идти было некуда. Стенка! Все допрошены, все невиновны.
Нагорный вздохнул.
- Между прочим, у них новая методика, - заметил отец. – Они теперь вводят иглу в вену. Вроде антенны для связи с биомодераторами, насколько я понял. Так что ты морально готовься, Артур.
- Какое дело! Игла в вену! - усмехнулся Нагорный. – Совершенно не больно, как катетер. Уж, Артур, думаю не из тех, кого можно напугать булавочным уколом.
- Не в этом дело, - сказал отец. – Эффективная весьма методика. Тормозов не остается вообще. Выпотрашивает на раз. Чувствуешь себя этакой биомассой абсолютно без воли к сопротивлению.
- Спасибо за высокую оценку, - усмехнулся Нагорный, - работаем. Знаете, господа, что меня больше всего поражает в этом деле? Дело ведь плевое, возможный курс совершенно плевый: не десять лет, не год – максимум месяц в Открытом Центре! И три здоровых мужика - вы, мсье Вальдо, я и император – три дня обсуждают, подавать ли апелляцию нашему замечательному мальчику. Студенты подписи собирают! Не рыпаться, подчиниться, сделать, что сказано – и не гневить бога!
И мне стало откровенно стыдно, что я отнимаю драгоценное время «трех здоровых мужиков» на всякую ерунду.
- Не рыпаться его еще научат, - сказал отец. – В его возрасте положено «рыпаться». И нет в восемнадцать лет ничего «плевого». Артур, ты-то уверен в своей правоте?
- Нет, - сказал я. – Три дня назад был уверен.
- У тебя нет внутреннего стержня, Артур, - заметил отец. – Колеблешься, как тростник на ветру. Надо вырабатывать.