Но никакая роскошь и увеселения не
могли заменить мне сладостного покачивания корабля на волнах,
скрипа палубной настилки, темных трюмов и полных ветра парусов. Ну,
а потом... потом между мной и дядюшкой произошёл тот самый
конфликт, по итогу которого я теперь здесь — в нищете, бегах, но на
свободе.
Вы скажите, что же это за нищета,
если я дарю по браслету из благородных металлов и каменьев каждой
невзначай охмурённой девице? Но право же, в сравнении с оставленной
мною роскошью, такие безделушки даже внимания не заслуживают.
Тем более, что браслетик, лёгший на
запястье Аннушки — лишь позолоченное серебро, более дорогие подарки
вполне смогли бы меня разорить, ведь очаровательные девицы найдутся
в каждом порту.
Утром меня разбудила Анна — потрясла
за плечо.
— Ярочка, вставай, ты снова
проспишь.
Разлепив глаза, я села в постели и
широко зевнула — утро действительно уже сочилось через занавески
холодным золотом, слышался крик петуха. Посмотрела на сестрёнку,
прихорашивающуюся перед зеркалами трюмо. И похолодела.
На шее у неё красовался лёгкий
газовый шарфик.
— Анна, ты... — осеклась я, не зная,
как спросить.
Она обернулась, лучезарно улыбнулась
и потянула меня за руку из постели. Мои босые пятки коснулись
лакированных половиц. Её тянуло танцевать, она закружила меня и
мурлыкала под нос радостную, летнюю мелодию. Локоны её развевались
и блестели в косых солнечных лучах, глаза — просто искрились.
Я прикусила губу до боли.
Нет, не могу спросить...
У меня руки чесались сорвать этот
бесов шарфик и накричать на неё, чтоб очнулась от вампирского
наваждения. Но совсем не факт, что это сработает. Или мертвяк
просто зачарует её снова.
Я злилась, когда кормила свиней.
Злилась, когда чистила курятник. Злилась, когда доила корову.
Злилась, когда поливала капусту. Вся утренняя рутина прошла за
багровой пеленой такой злобы, какой я ещё никогда не испытывала.
Даже не знала, что могу так долго и самозабвенно злиться.
С удивлением поняла, что весь ужас
ситуации не заставляет меня реветь, чем я обычно занимаюсь от
отчаяния и безнадёги. Злость сушила слёзы раньше, чем они могли
пролиться. Меня буквально трясло, хотелось убить этого клыкастого
ублюдка. Вбить ему кол в сердце? Да какое там сердце! У таких
мразей его нет!
Легче становилось, только когда
представляла, как он красиво горит на солнцепёке. Но ещё лучше
измельчить его дохлое мясо на фарш и скормить свиньям — вот это
именно то, чего он заслуживает.