– Неравнодушны, вы Андрей Карлович, к Британии. А по мне, так наш Фаддей Фаддееевич, да Михаил Петрович на «Мирном» и «Востоке» утерли нос вашему Джемсу, – парировал граф Протасов, немного его передразнивая.
– Николай Александрович, будем считать, что вы меня убедили. Тем более, что я имел честь быть представленным лично Фаддею Фаддеевичу Беллинсгаузену, именно в ту пору, когда он уже получил чин капитан – командора, – улыбнулся довольный Шторх.
Этот диалог, как и десяток других, происходил в четвертый день приема, устроенного женским патриотическим обществом в доме графини Хлюстиной Аделаиды Михайловны с целью собрать средства для солдат, воюющих с турками. Многие уже вложили свою лепту в благородное дело, проводящееся под патронажем самой императрицы.
Сегодня на аукцион было выставлено две картины художников-баталистов, одна из которых Адольфа Ладюрнера «Битва при Матаро» была особо отмечена для знатоков и ценителей. Все деньги от продажи должны были пойти на благотворительность.
Эльза Львовна вошла в зал слишком стремительно для её положения в обществе, где в самом разгаре шли торги. Она, конечно же, опоздала, но сделала вид, что это было не намеренно. Первый на кого обратила внимание женщина, был друг её мужа полковник Петр Сергеевич Панютин. С ним состязался граф Протасов и генерал от кавалерии Орлов – Денисов. Эти люди были всегда симпатичны ей, и женщина некоторое время наблюдала за азартом, сквозившим в их движениях и словах.
– Баронесса, мое почтение,– Эльза обернулась на голос.
Перед ней, сияя улыбкой, стоял Томас Райт, британский модный гравер и живописец.
– Вы давно не баловали нас своим появлением. Так нельзя. Бал в доме у Василия Дмитриевича Олсуфьева без вас не бал.
– Вы, милостивый государь, что-то путаете. Разве Василий Дмитриевич не живет в своем родовом имении Ершово под Звенигородом? Он редкий гость в столице.
– Ах да, но возможно, на балу у Одоевского.
Эльза сухо, из приличия, улыбнулась. Райт слыл джентльменом, но его манера вести разговор, вызывала раздражение.
– Меня не было в Петербурге … – Левина хотела ещё что-то добавить, но в этот момент закончились торги, и Панютин немного расстроенный подошел к ней.
– Эльза Львовна, дорогая, обставил меня наш граф, и Ладюрнер теперь его.
Лицо Петра Сергеевича светилось теплом, может быть строгостью, но не чопорностью, что иногда характерно для военных. Райт поспешил откланяться. Это неуклюжее ретирование немного развеселило Эльзу. Её синие глаза засияли задорными огоньками.