— Не переживай матушка, Белянку нашу не брошу.
Беляна понимала, что деваться ей некуда. В родительском доме
уже нельзя оставаться. Возраст уж какой… а теперь, когда последний из братьев
женился, надо было идти к нему в дом. Да и кого в жёны взял… тьфу! Любомиру! Ни
ткать не умеет, ни вышивать, а уж к печи никогда не подходила! И теперь
придётся всё это делать за неё…
Любомира, хоть и была подружкой верной когда-то, но Беляну
постоянно нагружала работой с утра и до вечера. Девушка не могла отказаться,
потому что теперь она без мужа, одна на свете, и замуж никогда не выйдет. Она
должна быть благодарна брату и его жене, что взяли к себе.
Но чем больше дней проходило, тем больше Беляна не хотела
оставаться под одной крышей с братом и его женой.
А началось всё так…
***
Я несла тяжёлые вёдра с водой. Коромысло натирало плечи,
хотелось остановиться и отдохнуть, но люди постоянно глазели в мою сторону, как
бы невзначай заглядывали в лицо, хотели увидеть шрам. Кто-то тихо причитал надо
мной. Я шла, низко опустив голову, косы растрепались, и волосы лезли в лицо.
Мне даже платка носить нельзя было… не мужняя, потому что.
— Вековуха! Вековуха идёт! Белянка!
Детвора, как обычно, шумела мне вслед. Остановиться, да
коромыслом бы их всех отходить! Но я продолжала свой путь. Дел ещё, было много.
Бельё постирать, да в избе убраться. А потом ещё и вечернюю трапезу готовить…Любомира
уже на сносях была, вот-вот срок подойдёт. Где уж ей домашними делами заниматься.
Но, по чести говоря, она и не занималась ими особо. С подружками гулять бегала,
от домашних дел отлынивала.
Я пришла к избе брата, и со двора услышала, как Любомира
громко кричала на своего мужа.
— …а коли беду накличем?! Дитё ведь ни в чём не виновато!
— Какую беду?! Сестра это моя, а не кикимора лесная!
— А вот и кикимора! Без мужа! Изуродована! Сколько ей
навесили плохого на плечи? Не знаешь?! Вот и я не знаю! А слова то людские, что
репей по весне! Цепляется, а потом попробуй, отдери!
— И что ж ты хочешь?!
— Спровадь её! Родителям верни!
— Негоже так поступать! Я заботиться о ней обещал! Сестра это
моя!
— А я—жена! А скоро и матерью буду! Люди уже на нашу избу
косятся, да сплёвывают, чтобы их такая судьба не постигла!
Наступила тишина. Брат, конечно, Любомиру не послушается. Но
и оставаться в их доме я больше не могла. Если что при родах случится с дитём
или роженицей, всё на меня повесят, палками да камнями забьют…