Девушка, уже в который раз нервозно прихлопнула ладошкой потайной карман на своём шерстяном старомодном жакете. И тут же вновь отдёрнула руку. «Дурная кудря»! Так бабушка Озя всегда говорила. Тоже мне, закончила с отличием школу права, а ведёшь себя, как раззява с родных виноградников. Да любой сильно близорукий воришка и то разглядит в этих нервических пасах наличие у «клиента» драгоценного схрона. И Кристаль, приосанившись, перехватила в давно гудящей от тяжести руке увесистый саквояж. А затем с нарочитой гордостью, присущей, на её взгляд, обязательно всем (даже самым обедневшим в самой дикой провинции!) аристократам, продолжила свой победный путь по столице.
Варкнас во втором месяце вялой приморской осени весь светился от повсеместного благородного золота: золото высоких храмовых куполов, золотое, потускневшее за столетия напыление статуй, золото листьев в аллеях, пробитое насквозь золотыми солнечными лучами. Золото было повсюду. Это вам не родные патриархальные дали, где к данному времени виноградники уже будто забрызганы сверху алой кровью богов. А от предгорных лесов пестрит в глазах и дух захватывает каждый год одинаково.
В столице, ожидаемо для умницы Кристаль, всё было иначе – на то она и столица. Хотя, после трёх кварталов Триумфаторской улицы и двух поворотов направо-налево, девушка, всё ж удивилась. Этот район сильно смахивал на её краснокаменный Фротус. Та же теснота и выщербленность повсюду, та же сумрачность и журчащая из трубок вода в порыжевших за годы чашах-колодцах… Ей нужна была улица Цвахских бородачей, дом 17. И он, спасибо святой Манулике, без лишних метаний нашёлся.
Узкий двор, наполовину заставленный плетёными столиками в обрамлениях точно таких же стульев, встретил девушку благоуханиями еды из распахнутой двустворчатой двери под каменной аркой. Двери были совершенно стеклянными, как и широкие окна с обеих сторон. За ними ярко горели под потолком газовые светильники… Кабачок «Давидова кухня». Еда! Кристаль внезапно вспомнила, что в последний раз жевала что-то съестное ещё прошлым вечером на станции Юпс, где дилижанс планово менял лошадей. Вспомнила и скоро припустила, цокая каблучками к противоположному от благоуханного источника дому.
Здесь дверь была совершенно обычной, разве что тоже с покрытой лаком деревянной пластиной. Но, на ней вместо названия дворового кабачка столбцом шли написанные мелким шрифтом фамилии и заковыристые цифры квартир. Всего девять на три этажа. «Госпожа Л. Андорай», тётушка Кристаль по покойному отцу числилась пятой. И девушка, кивнув самой себе, уверенно дёрнула ручку двери. Ой! Не в ту сторону. И ещё раз её также уверенно дёрнула…