- Тогда готовь тачку к выезду. Нужно
съездить в мастерскую. Пора облетывать мою бронированную
птичку.
3
Лиде нравилось, что в последнее время
отец все чаще уделял внимание не только старшему брату Пашке, но и
своей дочери. Для приватных разговоров он приглашал кого-либо из
детей в свой кабинет, по обыкновению присылая дворцового слугу.
Обычно это был Кузьма – дородный и важный дядька с короткой черной
бородой и в неизменном строгом костюме. Вот и сейчас, вежливо
постучав в дверь личных покоев Великой княжны, отдыхавшей после
ужина, он заявил, что батюшка ожидает ее тотчас же.
Девушка и сама горела желанием
рассказать о сегодняшней поездке в имение княжича Мамонова. Звучало
это как сюрреализм чистейшей воды, если знать, что этому княжичу
скоро исполнится лишь семнадцать лет, а он уже хозяин особняка и
личного Источника. Такое внимание к Андрею со стороны отца и деда
весьма удивляло Лиду, пока Великая княгиня не раскрыла секрет сего
обстоятельства. Старушка пригласила внучатую племянницу к себе на
чай и невзначай обронила одну фразу, после которой девушка залилась
краской и запыхтела как самовар.
А потом и отец подтвердил свое и
дедушкино намерение обручить ее с княжичем Мамоновым. И тут же
поспешил напомнить, что чувства дочери всегда будут стоять на
первом месте. Объявлять о помолвке никто пока не собирается,
впереди год-два, чтобы дать молодым свыкнуться с этой мыслью.
Заодно и выждать момент, чтобы переиграть событие, возникни вдруг
наиболее лучший вариант с замужеством.
Покрутившись перед зеркалом, оценивая
свой вид, Лида подновила помаду на губах, уперла руки в бедра и
удовлетворенно кивнула отражению. Кузьма терпеливо ждал ее в
коридоре, чтобы довести до кабинета хозяина. Княжну всегда
забавляла его невероятная важность во время подобных церемоний,
никому не нужных, по большому делу. Но пятидесятилетний слуга не
обращал на насмешки никакого внимания. Он выполнял свою работу, и
этого было достаточно для собственной значимости.
- Можно? – на всякий случай спросила
Лида, когда Кузьма распахнул перед ней тяжелую дверь рабочего
кабинета цесаревича.
Отец сидел за столом и что-то
размашисто писал на листе бумаги. Он всегда так делал, прежде чем
перенести написанное в электронный вид. Вскрывались огрехи фраз,
неточные формулировки и прочие «закавыки», как любил говорить Юрий
Иванович.