Однако Иван Владимирович не стал заострять на произошедшем
внимания. Он молча забрал у неё графин и поставил на стол для
совещаний.
– Ирина, присаживайтесь же наконец, – уже твёрже предложил он. –
И скажите мне, что заставило вас инициировать проверку подвала?
– Уборщица заметила сбитые замки на решётках, там пыльно, сразу
были видны чьи-то следы. Мне доложили, я и послала проверить, чтобы
не закрыть никого ненароком, – доложила Мартынова.
Это был именно доклад, а не импровизация. Ирина Львовна заранее
знала, что следовало говорить во время этой встречи. Самое главное
для неё во всей истории заключалось в том, что она не врала. Всё
происходило именно так, как Мартынова говорила, за исключением
предыстории, о которой она решила умолчать.
Плоткин слушал с полнейшим безразличием, точно та неправильно
поняла вопрос.
– И что же, кроме Александра в катакомбах никого не нашли?
– Милиция сказала – нет.
– Я неправильно выразился. Хотел спросить, там никого не было
больше?
На первый взгляд могло показаться, что между вопросами
отсутствовала разница. И всё же она была. Плоткин знал или
догадывался, что в подвале в ночь гибели были другие люди. Конечно,
к прибытию милиции они оттуда ушли, но они там всё же были.
Пауза вышла слишком долгой, отчего дала Плоткину убедиться в
своих подозрениях.
– Значит кто-то туда всё же спускался, – заключил Иван. – Ну что
вы молчите, Ирина, кто там был?
Плоткин приподнял её лицо за подбородок и попытался стереть
подушечкой большого пальца черточку помады на щеке. Получилось хуже
– он размазал её бесформенным пятном и руку себе перепачкал.
– Не скажете, значит? – спросил он, поднимаясь.
Иван подхватил со стола гранёный стакан, подошёл к графину,
наполнил до краёв и медленно осушил.
Мартынова подняла слезящиеся глаза, но на Плоткина они не
оказали никакого эффекта.
– Я слушаю, Ир, – сказал он, извлекая из карандашницы ручку и
листок из стопки.
Их он пододвинул директрисе. Та подняла испуганный взгляд.
– Не увольняйте! – взмолилась она.
– Ну зачем же вы так обо мне? – спросил он. – Вы сами
уволитесь.
Дыхание Мартыновой оборвалось первым всхлипом.
– Или не уволитесь. Ваше право написать тут, – он постучал
пальцем по листу, – заявление или имена.
– Чьи?
Плоткин лишь взглянул на неё как на дурочку. Он хотел знать, кто
был в подвале. Ну так пусть знает – если ей головы не сносить,
пусть уж всех гонят. Все там были. Проглотив обиду, Ирина Львовна
раскраснелась от её горечи и с яростью на лице зашуршала кончиком
ручки по листу.