Он аккуратно вернул ручку на место и прокрутил до щелчка. Вот
теперь для выстрела было достаточно буквально пол-оборота. Тогда,
раскрывшись, баллончик выпустил бы углекислый газ, и тот погнал
заряд внутри вала через отверстие в наконечнике. Дальше в случае
промаха зонт уже можно было использовать как копьё. Процесс
перезарядки был слишком долгим для боя.
Носатов перебежал через кольцо проезжей части и устремился к
тропинке, ведущий в проход между 274 и 401 домами. Сама дорожка и
двор в её конце казались безлюдными. Валентин Сергеевич повернул к
подъезду. Ему навстречу из темноты шагнул Лёва Хлопов.
Вскрикнув при виде мертвеца, доктор провернул рукоятку. Зонт
зашипел, с тихим щелчком выплюнул заряд.
– Ай! – взвыл Лёва и отшатнулся.
– Кто тебя укусил? Валера? – спрашивал Валентин, продолжая с
расстояния тыкать в ожившего Хлопова уже неопасным оружием. –
Лагунов ведь, да?
Тот сжимал ухо и, пытаясь сдержать плачь, медленно осел на
асфальт. Между его пальцами струилась кровь.
– Ты ведь пиявец теперь? – с сомнением спросил Носатов,
преодолев первоначальный шок.
Лёва уже плакал по-настоящему. Обычный рыдающий подросток с
окровавленным ухом посреди двора, а над ним распалённый адреналином
мужчина со стреляющим зонтом. Кто-то это заметил?
– Маркс твою Энгельс, – выругался доктор, озираясь.
Он подошёл чуть ближе к Лёве, но вплотную не решался. Вдруг тот
всё же вампир и это у него такой отвлекающий ход?
– Слышь, Лёва, а ну-ка, поднимись. Хватайся за зонт.
С этими словами Носатов предложил Хлопову серебряный наконечник,
а он спокойно ухватился за него и встал, когда доктор потянул за
ручку.
– Давай, покажи?
Доктор отвёл в сторону руку Хлопова и увидел крохотный порез на
ушной раковине – дротик прошёл вскользь.
– Порядок, ничего страшного, – облегчённо выдохнул он.
– Не ходи сейчас туда, – сказал Хлопов, поднимая взгляд. – Там
опасно, ты не справишься в одиночку.
– Откуда ты знаешь?
– Он уйдёт утром, заходи днём, справочник внутри журнального
столика.
– Там стратилат?
– Не ищи встречи с ним, он поможет Валерке.
Валентин Сергеевич всё ещё не мог прийти в себя. Вот он Лёва,
живой, настоящий, боящийся боли. Как это возможно? Его же
похоронили.
– Кто ты? – спросил Носатов.
– Как кто – Лёва.
– Лёва погиб, – возразил доктор.
– Поэтому я и тут, иначе бы не вышло, – сказал он и побежал.