Давно не видевшая уборки и почти пустая однокомнатная квартира,
похоже, принадлежала холостяку. Судя по никогда не использованным
дулёвскому фарфоровому сервизу в сирень и гусевским хрустальным
фужерам, стоявшим за стеклом серванта, жильё мужчине досталось по
наследству. Вряд ли бы он лично выбирал эти чашечки с блюдцами,
резные бокалы, конфетчицы и подсвечники. А поскольку всё это добро
было щедро усыпано пылью и облюбовано пауками, успевшими устроить
несколько трапез прямо на посуде, следить за богатством было
некому.
Валентин Сергеевич ценности этих вещей не представлял, но
понимал, что это как раз то, за чем стоят в очередях, ездят в
другие города и готовы платить втридорога. Сверху на серванте
стояли несколько чёрно-белых фотокарточек в рамках. На одной из них
рослый мужчина аристократичной наружности сдавал кровь в
больнице.
«Значит, не вампир», – рассудил Носатов.
Напротив серванта у стены стоял диван, упирающийся в огромный
югославский ковёр с плотным ворсом. Его рисунок играл в полумраке,
словно дышал, вращался гипнагоническими фигурами и усыплял. По этой
причине Валентин старался на него не глядеть, а, как и подсказал
Хлопов, бросился к журнальному столику, сунув руку в нишу его полой
столешницы.
Пальцы ткнулись в ворох мелких безделушек – катушек, пуговиц,
кубиков и… Что это?
Ладонь сжимала каменные чётки из бусин различных оттенков –
коричневого в серо-чёрную крапинку, зеленоватого с серыми разводами
и переливающегося всеми цветами радуги тёмно-синего. К чёткам был
подцеплен круглый медальон с изображением спирального лабиринта,
выполненный из уже знакомого ему эбенового дерева.
«Значит, вампир», – передумал доктор.
Это могло быть и не так – эбеновые обереги он видел, подобный
был у Глеба и такой же тот дал Валерке. А вот эти каменные бусы
вообще могли не обладать никакой силой. Он положил украшение
обратно и поискал во второй нише. Там лежали несколько тетрадей с
записями на незнакомом Носатову языке или шифре и, самое главное –
он, старый этнографический справочник народов дославянского периода
с мифами и легендами.
Выглядела находка не лучшим образом. Затёртая и собравшаяся в
морщины кожаная обложка зелёного цвета потеряла обшивку на углах и
вздулась буграми на корешке, точно престарелый томик задумал
отрастить себе горб. Листы со временем будто истончились и
приобрели насыщенный жёлтый оттенок. Кое-где они надорвались,
запачкались или были испещрены пометками. Но всё это не лишало
книгу той ценности, которую она представляла для Валентина
Сергеевича.