Как ноги подламываться начали сильней обычного, позвала царевна клубочек стишком, как Яга научила. Тот вернулся, под сапожки подкатился, а затем круг небольшой навертел, а посередь него пенёк вырос, под ним и затих волшебный проводник в ожидании.
Села путница и огляделась. Вокруг туман, над головой ветки серы иглами в разные стороны тычут, и слышится что-то, будто плюхает неподалёку. Да негромко — так, словно пузыри в болоте лопаются.
Достала Василиса пирог и стала обедать. А поку́да обедала, туман редел, показывая чёрные голые стволы всё дальше и дальше. И вот уже видно, откуда плюхает, и трясина обманчиво гладью водной испить зовёт. Да всяк знает, что погибель в таких водах таится, и лучше уж жаждою мучиться, чем поддаться и ступить на неверный берег.
И вдруг откуда-то издали — смех девичий. Замерла царевна, насторожилась, а оно опять хохочет. И всё ближе, и всё звонче, и голос уж не один, а много их. Глядь, а из-за деревьев девы простоволосые выглядывают. Распустёхи все, словно кос и не плели никогда да и не знают, что надобно. Пальцами тычут, ухмыляются, перешёптываются.
— Эй, красавица, дай пирожка! — задорно попросила ближняя, а остальные будто эхом: «Дай пирожка!», «Дай пирожка!»…
— Вам Яга вчерась дала уже! — подобравшись, ответила побледневшая Василиса, думая, бежать ли, или уже поздно.
Глянула под ноги, а там клубочек лежит, рядом с кругом, что сам же начертил, чуть покатывается, да спокойно пока. Стало чуть увереннее на душе, и царевна взмахнула кулаком:
— Уходите, окаянные, не пойду я с вами! Я — женщина замужняя уж, неча мне с вами делать!
В ответ раздался дружный смех:
— Да какая ж замужняя, ко́ли в девках всё ходишь?
— Косу остригла, а девья слава всё нетронута!
— Так ко́ли замужняя, что ж ты нас-то видишь? — не унимались мавки, подбираясь всё ближе.
Василиса сжала зубы, но ответила твёрдо:
— И замужняя! Нас с царевичем сам царь-батюшка венчал!
Но безобразницы лишь потешались:
— А колечко твоё где, царевишна? Зажалил подарить царевич твой? Что ж это за муж такой, что до сих пор в девках ходишь? А может, негожа ты ему, вот и бросил тебя?
В носу защипало, и девушка потупилась, до побеле́вших костяшек сжима́я подол сарафана. Мавки, почуяв слабину, застарались пуще прежнего:
— Как есть — негожа! Побрезговал царевич тобою, не лю́ба ты ему такая! Бросил он тебя, как есть бросил!