Проснулась она ещё до рассвета. Едва заря небо тронула, дверь в горницу будто тихо отворилась — тёплым ветром дохнуло, а следом на плечо невесомо легла рука.
— Что? Пора уходить мне? Передумал Кощей? Не удалось уговорить? — сонно сощурилась царевна, пытаясь разглядеть фигуру перед собой.
В комнате царила мгла, но заря в оконце всё же дала узнать светлый образ старушки, что почти неощутимо гладила по зелёной рябой щеке без отвращения, как дочь родную нежат.
— Вставай, красавица, — тихо проговорила матушка. — Пора тебе в твои палаты идти — приготовили.
— Палаты? — удивилась она, сонно озираясь. — А сейчас-то чего?
— Так лучше будет, де́вица, поверь мне, хорошо? — и жестом поманила за собой.
Василиса выбралась из-под одеяла, нашарила лапти и встала. Зябко поёжилась и шагнула к фигуре у окна.
— Ты, красавица, сейчас меня послушай, — подняла палец матушка. — За дверью Дунька Косоглазка стои́т, ты за ней иди, — усмехнулась грустно: — Уж не говорливые у нас девки, ты прости. Подружки не найдёшь, но Дуньку я к тебе приставила. Ты ей приказ дай, она сделает, что нужно, аль проводит куда, как похозяйничать решишь.
Глянула в окошко на зарю и продолжила:
— Меня не ищи, собой занимайся. Тебе сейчас отогреваться надобно, так что лежи, ешь и пей. Сказки читай, аль вышивай. Хватит с тебя пока ли́ха, отдохнуть надобно.
— А как же? — протянула девушка. — А помочь я ж тебе обещалась, я же?..
— Успеется, — подняла ладонь старушка, — но не сейчас — позже. Сейчас в палатах своих обживайся, — глянула на тёмную башню на фоне неба и улыбнулась тепло-тепло, сама будто солнышко. Повернулась и заверила: — А Камила не бойся, не выгонит. Да только ближайшие дни на глаза ему лучше не попадайся, в башне пересиди. А дальше уж как отойдёт он, так и иди с угощением. Он-то на вид только грозный, а тепло живое очень ему надобно. А ты — красавица. Ты-то справишься — вижу.
Не успела царевна ещё что-то сказать, да и со сна не очень соображала хорошо, а старушка уже бесслышно посеменила к двери, маня за собой, и указала на выход: