Маркус опустил ножницы, но вручать их Лере не спешил. Все же с
пеленок вбитые в голову запреты не так-то просто отринуть, и ведь
на самом-то деле он вполне мог заставить слугу подстричь его. Но
отпустил. Не стал давить, ломать... Вовсе он не «самодур».
— Давай сделаем это. — Лера заговорщицки понизила голос, и
протянула руку за ножницами. — Никто не узнает. Можем и дверь
запереть...
Черные глаза в зеркале напротив с каждой ее фразой распахивались
все шире и шире. Не поняв, что вызвало такое изумление, Лера
мысленно прокрутила сказанное: «Давай сделаем это... Никто не
узнает. Можем и дверь запереть...» О господи!
— Иди к себе! — Маркус рявкнул так, что она крутанулась на месте
и, плохо соображая, посеменила к выходу.
— Не туда!
Лера остановилась.
Дверь впереди была одностворчатой, а в коридор должна вести
двустворчатая. Похоже, за этой — спальня... Щеки полыхнули еще
жарче.
Найдя взглядом нужную дверь, Лера кинулась к ней. Позади стояла
тишина: ни шороха, ни вздоха... и тем внезапней оказался лязг
ножниц, холодный и равнодушный. Режет! Даже простолюдины стрижку
делают — «под горшок», правда, — но у него-то что будет?
Французский выщип?
Затолкав подальше смущение от недавнего ляпа и торопясь, пока
снова не лязгнуло, Лера воскликнула:
— Подожди! Я запру дверь!
И заперла. Угодив в петлю, металлический толстый крючок
удовлетворенно брякнул и надежно соединил две створки.
Лера оглянулась. Маркус смотрел на нее в упор, вскинув брови и
словно раздумывая: выгнать или смириться, но главное, перестал
кромсать свою шевелюру.
— Вот зачем стричься именно сейчас? — проворчала Лера,
возвращаясь.
Маркус отвернулся, однако не успел скрыть промелькнувшую на лице
злость. Впрочем, злился он явно не на нее. Тогда на кого?
Приблизившись, Лера молча протянула раскрытую ладонь, а Маркус
внезапно, тоже ни слова не говоря, вручил ей ножницы и сел. Даже
подозрительно. Как будто избавиться от волос ему — кровь из носа —
необходимо.
К счастью, непоправимого урона он не нанес. Лера потрогала
пряди: мягкие, густые и слегка волнистые — самое то для
«художественного беспорядка». Значит, можно сделать любимую стрижку
братьев и, соответственно, ту единственную, которую она умела:
длинные растрепанные волосы наверху, затем плавный переход на
короткие и вниз все короче и короче...