Лиа Одетта открыла рот, явно желая отказаться от «подробностей»,
но Маркус не обратил на это внимания и продолжил:
— Как и писали в газетах, по холму я шел последним, поэтому,
когда получил удар и потерял сознание, никто не заметил. Мало того,
я скатился с тропы... Если можно так сказать, прямо под ноги
воронке... Конечно, здесь, в этой теплой уютной комнате, сложно
представить весь тот хаос, то стремление убежать, спрятаться от
приближающейся смерти, но все же попытайся... Как думаешь, хоть
кто-нибудь, достигнув убежища, вернулся бы в самый эпицентр
урагана? Не зная, там ли я, жив ли... Понимая, что может погибнуть
сам... На пороге смерти каждый думает только о себе, согласна? Вот
только Вэлэри и Дилан вернулись.
— Это обязанность клиента, — бросила лиа Одетта. Голос звучал
по-прежнему холодно и неприязненно, хотя услышанное явно
взволновало ее.
— Разве? — В отличие от матери, Маркус говорил мягко, но
выражение его лица подсказывало, что мягкость обманчива. —
По-твоему, любой клиент способен пожертвовать собой ради патрона? К
тому же, как ты верно заметила, всего лишь академический, не
настоящий... Дилан и вовсе не имеет ко мне никакого отношения...
Однако же они покинули безопасное место и пришли за мной.
Взгляд лии Одетты растерянно скользнул по Лере и Дилану, затем
остановился на Шоне и вновь заледенел. Наблюдавший за матерью
Маркус невозмутимо добавил:
— Шон до последнего держал ворота зернохранилища открытыми. Если
бы уступил требованиям находящихся внутри людей или дрогнул перед
воронкой, которая надвигалась с реки, то я опять же погиб бы,
просто чуть позднее.
Он пристально смотрел на мать, но та рассыпаться в
благодарностях и не подумала. Недовольно поджимая губы,
сказала:
— Не стоило вообще забираться на тот холм. Смерч это не
противник на дуэли, и ты не в «доспехах».
— Ваша матушка права, — горячо подхватила Мелани. — Я, когда
узнала, почему вы не приехали на встречу с прадедушкой, так
переживала. Разрушенные улицы даже на страницах газет выглядели
страшно, а тот рисунок, где огромная воронка настигает людей, и
вовсе будто из ночного кошмара. Лэр Маркус, вы совсем не бережете
себя!
Маркус прикрыл глаза, пряча их выражение, Шон, наоборот, впервые
за весь ужин в упор посмотрел на сидящих напротив женщин, а со
стороны Дилана донеслось неразборчивое бормотание.