— Вы не скажете, сколько сейчас градусов ниже нуля?
Впервые радовало, что на улице такая жара — на нее можно было
списать пылающие щеки, — но, ёжки-матрешки, как же глупо она себя
выставила. С Маркусом оказался еще Дилан, и похоже, теперь они оба
сомневались в ее умственном здоровье. Да Лера и сама уже
сомневалась. Только не в умственном, а в душевном.
Вздохнув, она посмотрела на идущих впереди Маркуса и Мелани.
Из-за небольшой царапинки, которую Нигер оставил брюнетке, Маркус
растревожился и стал так ласков... Еще бы на ручки взял!
Когда вернулись в дом, Маркус распорядился принести заживляющую
мазь и сам проводил гостью до покоев. Плетясь позади, Лера увидела,
как он сам открывает Мелани дверь и, улыбаясь, что-то говорит.
***
Шон с улыбкой погладил тонкую ветвь посаженного деревца:
— Пусть щедра к тебе будет земля, а светило обогреет в ненастные
дни.
Что ж, шелковица, так шелковица. Уж этот-то выбор на его жизнь
не повлияет.
Он не сдержал вздоха, вспомнив последнюю встречу с дедом, его
тяжелый, давящий взгляд и молчание. Это было в день поступления в
академию: не прошло и получаса, как остались позади темные коридоры
лабиринта, а дед уже знал результат испытаний. Знал и был в
бешенстве. Шон разбил его последнюю надежду на то, что, если не
сын, так хотя бы внук будет достоин носить имя ван Теронов.
Молчание затягивает в черную воронку. Слабость и ноющая боль
расползаются по телу, и Шон, не в состоянии поднять глаза, понуро
смотрит в пол.
— Ты... опозорил... наш род, — наконец, выталкивая каждое
слово, произносит дед. — Как твой отец... Как он, чем взять в жены
плебейку, лучше бы не женился вовсе, так и ты... лучше бы не
поступил никуда.
Тогда Шон обиделся и разозлился, но чуть позже понял, что дед
прав. Стоило выкинуть последний кристалл и вынести из лабиринта
девятнадцать — в таком случае он смог бы пройти испытания в
следующем году. А теперь... поздно сожалеть.
Теперь главное дальше двигаться в нужном направлении, не
повторять ошибок отца и когда-нибудь он придет к деду с высоко
поднятой головой.
Встряхнувшись и оглядевшись, Шон определил в какой стороне
особняк. Вероятно, все уже вернулись...
Он опять сделал неправильный выбор.
Если бы шел на звуки лая — к псарне — или забрал чуть вправо...
Как хорошо было бы!
Но он вышел к оранжерее.