И при виде этих хором будто последние кусочки паззла сложились в
картину: Маркус — помещик. Самый настоящий помещик. Барин... От
этой мысли хаос в голове вдруг улегся, а затем в тишине раздалось:
«Самодур!»
***
Маркус как раз покидал оранжерею, находящуюся на заднем дворе,
когда послышались крики:
— Едут! Едут!
Он поторопил служанку, несшую выбранные им цветы, и поспешил к
парадному входу.
В атриуме задержался у одного из зеркал. Одернув рубашку и без
особого успеха попытавшись уложить волосы, он вдруг встретился
взглядом со своим отражением. Глаза сияли. И уголки губ подрагивали
в нетерпеливой улыбке, и даже непокорные пряди топорщились как-то
весело... Казалось из зеркала смотрел прошлый он. Тот, чьи движения
были всегда порывисты, а голос полон радостного возбуждения, —
беспечный, любопытный и жадный до жизни мальчишка.
Сморгнув наваждение, Маркус отступил и уже размеренным,
спокойным шагом двинулся к распахнутым дверям. Снаружи царила
суета, будто слуги готовились встречать Верховных магов, а не его
друга и клиентку.
Яркие лучи светила на несколько мгновений ослепили. Маркус
остановился на верхней ступени и, щурясь, посмотрел на дорогу,
ведущую к особняку.
Кареты почему-то было две.
Они поднимались неспешно, словно придавленные тяжестью сундуков
и корзин, что горбами возвышались на крышах.
А ведь за Шоном и Вэлэри он посылал открытую коляску! Одну! И
даже будь у них столько вещей, они не взяли бы так много.
С нехорошим предчувствием, сдавившим грудь, Маркус взглянул на
выстроившихся в две шеренги слуг. Отец никогда не требовал такого
поклонения, только мать... Значит, решила приехать раньше... Но
почему именно сегодня?! Проклятье! Если она еще и Мелани
привезла...
***
К «хоромам» напрямую вела широкая каменная дорога, практически
трехполосная бетонка. Не смотря на то, что поднималась она в гору,
лошади ускорились. Копыта бухали все быстрее, все чаще, и вместе с
ними все быстрее и чаще бухало сердце.
Лера скомкала платок в одной руке, другой вцепилась в сумку и
вытянула шею, будто лишние пару сантиметров позволят ей раньше
увидеть Маркуса.
И она увидела его! Пускай далеко и лица не различить, но это
точно был он! В неизменной белоснежной рубашке и черных брюках
стоял на самом верху ступеней, ведущих в особняк.
По контрасту с его неподвижной фигурой еще оживленней казались
ссыпающиеся вниз по ступеням люди, судя по одинаковому серому цвету
одежды, — слуги. Вот они рассредоточились по лестнице, растянулись
двумя серыми лентами и стали по стойке смирно. Ну, чисто вип-персон
встречают! Еще бы красную дорожку раскатили... А если поклонятся
все разом? Какой кошмар!