— Это платье тебе идет, — решаю я, помогая ей его поправить. — У тебя ровно минута на то, чтобы привести себя в порядок и выйти за мной с улыбкой на лице. Как и подобает молодой жене.
Больше тянуть не стоит. Выхожу в зал. На непредвиденные траты у меня есть несколько карт на чужие имена. Так что спокойно оплачиваю покупки и решаю, что ей нужна пара удобной обуви и белья. При мысли о кружевах на ней возбуждение возвращается с новой силой.
Мою идею Катя воспринимает с явным нежеланием, но в это раз не возражает. Быстро учится.
Во время примерки обуви заметил, как Катя поморщилась, сев на пуфик. В груди почему-то стало тепло от осознания, что на ее теле моя метка и что это знаем только мы. Остальные пары она примеряла стоя. Чувство непонятно откуда взявшейся вины не помешало мне насладиться ее видом. Но заметив, с каким интересом на нее бросает взгляд продавец, я почему-то пришел в ярость.
Покупка белья становится еще одним испытанием. Именно из-за ее реакции я скупаю чуть ли не полмагазина. Катя не знает, куда деть глаза, в то время как продавщица расхваливает достоинства одной модели перед другой. Моя любимая эмоция на лице девушки окрашивает ее щечки, заставляя жалеть, что мы не одни.
— Ваша жена стройная, и все при ней, так что ей пойдут все модели, — разливается она, почуяв богатого клиента. — Вот эта, например, выгодно подчеркнет ее грудь, а трусики из этого комплекта просто восхитительно сядут на ее бедрах.
Я уже представляю Катю в этом белье, точнее, как я сдираю его с нее.
— Заверните, — приказываю я, указав на то, что консультант успела вытащить. Услышав сумму, Катя смешно вздрагивает. Я уже давно не считаю деньги, хотя, наверное, для простого обывателя это большая сумма. Для меня важна власть, которую эти деньги могут дать. Власть означает свободу. Не без рисков, конечно, но чем больше власти, тем меньше над тобой тех, кому ты должен отчитываться.
В конце концов решаю, что на сегодня с меня хватит.
— Я хочу кольцо, — прилетает мне в спину, звонкое требование, как только мы покидаем обувной магазин.
В шоке оглядываюсь на Катю, которая, надув свои восхитительные губки, стоит в обиженной позе.
Какого черта она творит?