Тихо и неприметно служил, пересидел прапорщиком все возможные
сроки и уже всерьез задумывался о выходе в отставку - ну сколько
можно быть посмешищем в офицерском собрании?
Но в 1862 году бедолагу перевели на службу в Среднюю Азию, или,
как ее тогда называли, в Туркестан.
Да и там вроде как служба не очень задалась: в том же году при
штурме кокандской крепости Пишпек - нынешней киргизской столицы -
прапорщик Абрамов был тяжело ранен в голову. Настолько тяжело, что
до конца своих дней вынужден был прикрывать испещренный пугающими
шрамами череп небольшой кожаной шапочкой.
Но, несмотря на ранение, остался в строю, и дальше без Абрамова
не обходилось практически ни одно горячее дело в немирном тогда
Туркестане. Более того - вскоре Абрамов стал туркестанской
легендой, отчаянным везунчиком, непостижимым образом оказывающимся
в нужном месте при любом громком сражении. А когда сражений долго
не случалось, подросший в чинах Абрамов принялся устраивать их себе
сам.
Как писал лучший летописец Большой игры полковник Михаил
Африканович Терентьев, "… следствия и выговоры само собою, а
награды само собою… Начальникам мелких отрядов предоставлялась
свобода почина, нередко вопреки видам правительства; результаты же
их предприимчивости признавались правительством как свершившийся
факт, «достоянием истории», а предприимчивый начальник, вслед за
замечанием, получал и награду. Поэтому жалобы Крыжановского
(оренбургский губернатор - ВН) на то, что в Туркестанской
области «воцаряется полный беспорядок» и что он нисколько не будет
удивлён, «если подполковник Абрамов двинется и на Самарканд»,
кажутся по меньшей мере напрасными…".
В итоге Абрамов догеройствовался до того, что в 1868 году
получил звание генерал-майора и был назначен начальником вновь
образованного Заравшанскаго округа.
Такие вот зигзаги судьбы: восемь лет просидеть в прапорщиках, а
потом за шесть лет взлететь до генеральских чинов.
Однажды я написал текст про историческую битву на реке Гавнянке,
и текст этот вызвал какое-то нездоровый ажиотаж.
Меж тем любой историк вам скажет, что неприличные названия и
неприличные имена - это никакая не сенсация. Наоборот - при чтении
древних документов это самая что ни на есть обыденность.
Неприличные прозвища, к примеру, проникали даже в высшие слои
тогдашней русской аристократии. Так, например, в Рязрядной книге
1475-1598 гг. на обороте 195 листа читаем: