— Так и порешим, — согласился Гасан. — И не вздумай развязывать
Спящих, Лухрасп! Гном — бешеный.
Покуда все шло именно так, как мы и запланировали с Лухраспом.
Наивно было бы ожидать, что нас — Спящих — другие пираты согласятся
взять на корабль без оков. Но с этим мы разберемся позже.
Поэтому, не дожидаясь, пока опасливо зыркающие друг на друга
пираты вернутся к разоренному кладу, я сам бросился по тропе к
оврагу — посвятить в наш план своих “коллег”. Небось, медведь там
еще не воскрес…
Солнца в лесу — а тем паче в овраге — уже давно не было, стоял
густой сумрак. Начался ли уже закат — из глубины чащи сказать было
трудно. Возможно.
Сердце острова в этот вечер выглядело, пожалуй, еще загадочней и
мрачней, чем раньше. Притормозив на секунду, я пригляделся,
прислушался — и понял, отчего же рождалось подобное ощущение.
Зловеще блестело в траве прОклятое пиратское золото; по контурам
древней двери, хотя луна еще не взошла, стекало неуловимое,
тревожащее мерцание, видимое только боковым зрением; и, самое
главное… снова стояла мертвая тишина. Ни ворчанья медведя, ни
криков птиц, ни шорохов мелких зверушек. Дурной знак.
...В тишине, впрочем, внезапно раздалось пыхтенье. Ночное зрение
позволило мне увидеть его источник еще с обрыва.
Среди драгоценностей и монет катался связанный Климов.
Напрягая дюжие плечи молотобойца, он пытался порвать веревки, но
безуспешно. После десятка смертей сила у него была так себе.
— Мари… — пробормотал гном. — Как ты… Эту тварь… Приманила…
Эльфийка полулежала у стенки оврага, где ее вечность назад
держал в заложницах усатый пират. Лежала спокойно, хотя по груди у
нее растеклась и подергивалась уродливая угловатая тень.
Приглядевшись, я понял, что это огромная летучая мышь — и мышь эта
грызет веревки, опутывающие Мари. Вернее сказать, догрызает.
...Мари повела плечами, и путы опали. Мышь сползла с нее и,
подпрыгивая, поковыляла вперед, опираясь на концы крыльев; а потом,
улучив момент, взлетела и метнулась вверх — в крону дерева, прямо
мимо меня. Девушка поднялась, покачиваясь, а мышь уже снова упала
вниз. Что-то еще блеснуло; не серебро и не золото. Мышь принесла и
положила у ног эльфийки… короткий кинжал с хищно изогнутым
лезвием.
— Мари, не надо! — приглушенно взвыл я, сообразив, что сейчас
случится. И бросился к спуску.