На бегу я прокручивал все это в голове: прав был мой спутник,
нужно было линять быстрее, а не рыться в трофеях! Толку с них
теперь, если я застряну на острове! ...И когда мы пулей вылетели в
ту залу, где висела люстра, я бросился не к тому проходу, по
которому я пришел, а к четвертому. Еще неизведанному. Да, это было…
неожиданное решение. Возможно, причиной ему стало якобы снижение
интеллекта. А возможно — увеличение удачи. Так или иначе…
— Эй! — рявкнул я его светлости. — По прямой бежать бесполезно —
догонит. Сюда! Попытаем счастья!
— Куда, дурья твоя башка, салага?! — возопил магистр.
— Да сюда же! — я рукой ткнул в четвертый проход.
— Куда?! В стену??
Я бросился в избранном направлении и, обернувшись, увидел, как
челюсть инквизитора отвисает. Он не видит этот проход, что ли?..
Сделав пару шагов назад, я схватил бородача за руку и потянул за
собой.
А потом в зале возник наш преследователь.
...Нет, это, конечно, был не такой зловещий, огромный,
воплощающий собой чистый ужас гигант, каким его видел крысеныш.
Внешний вид босса был предсказуем — та же Ламиа выглядела куда как
круче, потому что оригинальней.
В зал скользнул упырь, похожий на меня самого: серокожий,
ушастый, костистый. Но… двигался он так, что мгновенно понятно
было: от этой твари лучше бежать. Вот прямо сейчас.
Упырь охотился. Шел по следу уверенно, предвкушая и сытный ужин,
и игру с жертвой. Загонял дичь. Движения босса были уверенными,
стремительными и хищными. И притом немного… нечеловеческими. Лицо,
будь оно чьим-то реальным лицом или художественной фантазией,
выражало самые стремные страхи жертвы. Лицо садиста, где нужные
мимические подробности выкручены на максималку, что придает ему вид
абсолютно жуткий. Такими рисуют демонов или джокеров: опять же,
увидеть на экране прикольно, но лично встретить в замкнутом
помещении — нет, спасибо. Ну и детали, куда же без них,
прибавляющие криповому силуэту той тошнотворности, от которой не
абстрагироваться.
Грубые когти — не звериные и не человеческие. Воспаленные веки.
На месте носа — фигня как у летучей мыши, тоже напоминающая больше
всего воспаленную рану. Кривой рот, какого у людей не бывает, с
торчащими игольчатыми клыками. В реальной жизни он бы являлся
уродством, не позволяющим человеку полноценно питаться. Тут —
смотрелся, как четкое указание, что эта пасть может растягиваться
самым неестественным образом. Кожа — будто резиновая, на вид
прочнее моих доспехов.