С бутылкой неожиданно неплохого вина я завалилась на
кровать у окна, не раздеваясь. С тоской взглянула на расписные горшки на
подоконнике. Чокнулась с горшком настырции. Расчувствовалась. Обрадованная нежданному
вниманию настырция тоже. Высморкалась в цветастую занавеску. За эти деньги
Набода себе новые купит. За три недели вперёд уплачено, недавно только месячную
аренду вносила. И не вернуть же теперь.
А я, можно подумать, в благотворительницы записывалась.
Не придумав более изощрённой мести, остатки вина я
вылила в горшок с подсохшей наплюмерией, ей лишняя влага не помешает, а за ночь
как раз из почвы в бутоны поднимется. Вот, получи-ка, Набода, с утра освежающий
душ из винишка. А пустую бутылку я демонстративно водрузила на подоконник.
Но хмель облегчения не принёс, наоборот, обострил воспоминания
о случившемся. И снова передёрнуло. Нет, ну это ж надо было такой загогулине случиться…
Я честно попыталась перекрасить эту остаточную дрожь в праведный гнев и отвращение,
но, откровенно говоря, выходило не очень. Удовольствие – оно удовольствие и есть,
как эти судороги потом ни обзывай. Оргасмус, если по-учёному. Тьфу ты, блин.
А ведь были с утра нехорошие признаки, когда те же
волосы кучерявиться начали. Но что за безобидную вчерашнюю шутку мне такая
поганая обратка прилетит – в страшном сне не могло присниться.
Но два часа назад я этого ещё не знала, а потому с
чистой совестью пробиралась впотьмах к заброшке.
Эрба-кристаллы я пасла уже вторую неделю. Дрянь это такая,
что прорасти может в самом неожиданном месте. А там – кто успел, тот и съел.
Люди от жадности срывают их совсем крохотными и бесцветными, пока вокруг другой
пакости из Разнотравного мира не наросло или иные охотники за лёгкими деньгами не
заприметили. Но даже за такие – незрелые, с полногтя величиной – на чёрном рынке
отваливают пару сотен монет. Мои же красавцы вымахали уже размером с крупную
черешню и налились изумрудной зеленью. Ровно три штуки. А это – маленькое, но
весьма нелишнее состояние.
Сегодня полнолуние, они в полную силу вошли, самое время
срывать.
Вот только на заброшенной стройке уже копошился
какой-то поганец, подсвечивая себе фонариком. Для кровохлёбки ненасытной я
тащила бутыль бычьей крови, купленной у мясника, а для жрацены неразборчивой
мешок мясных обрезков от него же. Но опасные прожорливые заросли, надёжно охранявшие
моё сокровище, были безжалостно изрублены в ошмётки и лишь вяло дёргались на
земле.