И да, со времён нашей последней
встречи Цзян Банда ничуть не изменился – всё такой же седой
вайгожэнь, с продублённой космическими ветрами шкурой. Висячие усы,
бородёнка, густые брови, длинная белоснежная коса – хрестоматийный
образ, если вы понимаете, о чём я. Руки не просто сложены на груди,
а засунуты в рукава, как это у вайгожэнь принято. Но спина при этом
абсолютно прямая. И взгляд – гордый, пронзающий, строго перед
собой, ни вверх, ни вниз, ни даже в сторону. Ну а чего ему под ноги
смотреть? Перед визитом столь высокого гостя дорожку трижды вымели,
там, я сильно подозреваю, ни одной пылинки не осталось. Тоже,
кстати, один из способов продемонстрировать отношение к
визитеру.
Впрочем, на отца родного смотреть не
менее приятно – такой же прямой, будто лом проглотил, только руки
за спиной сложены в замок. Потому что а куда их ещё девать? В
карманы? Или в такт шагам размахивать? В конце концов, не на плацу.
А на пузе не сложишь, костюм не способствует. Была бы на боку
шпага, другое дело. Но данный церемониал наличия даже условного
оружия не предусматривал. Вот и приходилось извращаться.
Как и предполагалось, высокие
стороны встретились ровно посередине дороги. Но с приветственным
словом к отцу обратился именно старик Банда – во-первых, как гость,
а во-вторых, из уважения к статусу встречающего:
- Глава! Приветствую и выражаю
безмерную благодарность за оказанный приём!
Что характерно, говорил Байху на
росском, и довольно приличном, хоть и с небольшим акцентом. Тоже,
надо понимать, из уважения. Но вот безмерность его благодарности
вылилась лишь в лёгкий поклон-кивок, он даже руки из рукавов вынуть
не соизволил, не то что изобразить традиционное приветствие
баоцюаньли, оно же «ладонь в кулак».
Впрочем, батюшка ничуть от этого не
расстроился. Напротив, воспринял как предлог обойтись вовсе без
поклона. И правильно, он всё-таки глава клана! Изобразил самый
настоящий небрежный кивок, сопроводив его соответствующим взглядом
и коротким спичем на путунхуа:
- Господин Цзян! Рад приветствовать.
И прошу – будьте моим гостем!
Расцепив-таки руки, Илья Фаддеевич
обвёл широким жестом амфитеатр с толпой и сам Аверин-холл, после
чего развернулся, дождался, пока старик Банда пристроится рядышком
с правой стороны, и неторопливо направился к колоннаде.