– Как вас зовут? – осведомилась хозяйка, придвинувшись ко мне
поближе через стол, расположившись и обтекая табурет напротив,
обтянутый вязаной паутинкой. Его сидушка утонула в телесах женщины,
ножки жалобно скрипнули, но выдержали. Известно, что советские
табуреты – самая крепкая в мире мебель, еще и девяностые переживет,
а в моем времени перекочует на дачи – и там будет
здравствовать.
– Простите, Люся, забыл представиться, Славик…
В это время за стенкой что-то ухнуло или пыхнуло. Звук такой,
будто маленький взрыв, но без видимого ущерба. Следом раздался
женский вопль:
– Баба Марфа! Вы опять! Да сколько можно?! Вы нас всех угробите!
Мало вам участкового!
– Что это? – насторожился я.
– Не обращайте внимания, Слава, – женщина кокетливо закинула
ляжку на ляжку, табурет опасно покачнулся, но снова выдержал. – Это
баба Марфа спички экономит.
– Не понял…
– С войны еще у нее привычка эта дурацкая осталась, вот и
поджигает газовую конфорку о другую конфорку. Если две кастрюльки
поставить надо, она одну спичкой воспламеняет, а на второй газ
выпускает, пока тот сам не загорится.
– А участковый причем? – разговор уходил немного в другое русло,
но что уж тут сделаешь, меня разбирало любопытство.
Да и гостеприимная хозяйка пусть немного отвлечется от моей
персоны.
– Да там такая история, – Люся с шумом отхлебнула чай, – однажды
она форточку открыла, и так же газ включила на второй конфорке.
Ветерок, видать, протянул его в сторону, и он успел на кухне
накопиться, прежде чем вспыхнуть. А потом - бах! И Марфу в окно
вынесло вместе с рамой. Упала она на куст сирени пышный, тот
спружинил и, представляете, спас ее. Что тут было! Скорая приехала,
а у Марфы ни одной царапинки. Так не бывает – вот что сказали врачи
и все равно забрали Марфу в больницу искать хоть какие-то
ранки.
Она посмотрела в сторону своего окошка, которое выходило, видно,
в ту же сторону, и продолжила:
– Пришел участковый, мы ему все рассказали, а он не верит, мол,
это вы старушку решили угробить, газ включили. Мы ему и яйца на
потолке показали…
– Что?
– Так это Марфа в кастрюльке варила, – совершенно спокойно
пояснила Люся, – они там четко отпечатались, и про экономию спичек
поведали, а он одно твердит, что, мол, мы бабкиной жилплощадью
хотим разжиться, изводим ее. А дальше что, вот сюжет! Он полез
экспериментировать с плитой. Но не такой умелый, как Марфа,
оказался, склонился низко над конфоркой. Брови и ресницы сгорели
вместе с фуражкой. Убёг и протокол составлять не стал, пригрозил,
что квартиру нашу на учет поставит как есть, и бабушку в обиду не
даст... Да кому она нужна, Марфа наша?! Подумаешь, я разок ей в
компот соли насыпала, так это за дело было. Она таз так повесила в
коридоре, что когда ко мне мужчи… гости приходят, впотьмах
обязательно его цепляют, тот по полу грохочет, и вся квартира
знает, что ко мне пришел кто-то, никакой личной жизни. Ох, Слава,
как же я устала… А у вас своя жилплощадь имеется? Вы не
представляете, как тяжело интеллигентной девушке жить бок о бок с
этими… – Люська скривилась и кивнула в сторону коридора. – С их
извечным недовольством, cреди носков дырявых и старых тапок, и с
очередью в уборную.