Но пока всё равно каждое написанное ею слово — острым лезвием по
коже до крови.
“Он же тебя не любит давно!”
Кап-кап. Не могу поверить, что Костя обсуждал с ней нас.
Рассказывал тайны и подробности.
“Он же тебя не любит давно!”
Кап-кап. Это может значить только то, что она стала ему ближе. С
ней можно было поделиться тем, что болит, а для меня оставалось:
“Малыш, конец месяца, я сегодня здесь ночую”, “Эти идиоты по
третьему кругу условия пересматривают, не жди” и совсем равнодушное
“Буду поздно”. Он всё это время проводил с ней.
“Он же тебя не любит давно!”
Кап-кап. Каждый раз, возвращаясь ко мне, зачем-то нежно целовал
по утрам, щекотно шепча всякие глупости на ушко, готовил завтрак по
воскресеньям и долго любил ночью.
Я никогда его не ревновала. Знала, что несмотря на его
колдовскую красоту и очарование, он останется верен. Потому что
безумно любит. Доверяла. Дура, наверно, но по-другому не могла.
Кружочек аватарки показывает ту самую блондинку, что сидела на
коленях Кости. Те же алые губы, идеальная укладка идеально белых
волос и лисий взгляд из-за спины. Она будто чувствует, что я на неё
смотрю, и тут же загорается зелёный огонёчек, оповещающий, что
собеседник снова онлайн. Она, кажется, ждала, что я прочитаю её
сообщение, и начинает печатать новое. Смски начинают сыпаться одна
за другой.
“Что ты с ним вчера сделала?”
“Почему он приехал пьяный?”
“Хватит его мучить!”
“Он мой. Отстань уже!”
“Сиди в своей глуши тихо!”
Они появляются и появляются. Пропитанные ядом и отчаянной
злостью. Ранят до самых костей не меньше вчерашних слов, сказанных
самым близким человеком. Сердце давно онемело, но каждое сообщение
тянет меня ко дну всё сильнее. Не просматривая следующую дозу,
дрожащими пальцами, блокирую Линду Ткач.
Какой-то странный порыв дёргает меня написать Косте, чтобы
попросил свою подружку не писать мне. Мимоходом взгляд цепляется за
имя контакта. Нужно всё-таки заменить “Котика” на что-то другое. Я
никогда не выберусь из этой ямы, если всё будет напоминать о
прошлом. Открываю переписку и убеждаюсь в этом ещё сильнее.
Последние сообщения оставлены ещё четырнадцатого февраля. Костя
пишет, что задержится, чтобы не ждала и ложилась спать, а он, когда
освободится, будет долго просить прощения. Почти так и вышло.
Не могу на это смотреть. Не хочу ничего помнить. Под тяжелый шум
в ушах к чёрту удаляю всю переписку.