Звук пощёчины оказывается неожиданно сладким. Я повторяю ещё,
ещё и ещё, а он шокировано смотрит, покорно принимая удары. Все мои
демоны сорвались с цепи и отрываются по полной. Боль растекается по
ладоням горячими и острыми колючками, а в душе ворочается тьма,
пропитанная ядом.
— Костя, что ты сделал с нами? Стоило оно того, скажи? — пугаюсь
самой себя и всё дальше отхожу от него, не поворачиваясь спиной,
пока не упираюсь в стену. — Это всё. Нет у нас больше никакого
общего будущего. А прошлое ты в своём кабинете испачкал.
— О чём сожалею. Мирра, я люблю тебя. Я самый настоящий
придурок, что так себя повёл, и готов на всё, лишь бы ты дала мне
шанс. Для меня это очень важно.
— Ты действительно считаешь, что в нашей ситуации родить ребенка
— хорошая идея?
— Конечно, — он сияет, словно я уже на всё согласна. — Ты будешь
прекрасной мамой. Мальчишки. С твоими глазами. Только без веснушек
желательно. Мальчикам такое не идёт.
— Я буду рожать и воспитывать, а ты с каждым разом всё дольше
задерживаться на работе? С клиентками? — он снова подходит ближе и
делает единственное, чего я не ожидаю.
Костя становится на колени и, упираясь головой в живот, обнимает
за бёдра. Его горячие руки до боли жгут кожу сквозь ткань домашних
штанов.
Он всегда чувствовал меня и понимал. Это очередное
доказательство, что мы больше не совпадаем совершенно. Иначе он
понял бы, что для меня всё это слишком.
— Мирок, я как увидел тебя там, испугался страшно. Будто
протрезвел моментально и понял, что натворил. Не знаю, за каким
чёртом ещё гадостей потом наговорил. Я на самом деле так не думаю,
ты же знаешь.
Не хочу это слышать, машу головой и поднимаю руки, чтоб заткнуть
уши. Рукав домашней кофты соскальзывает до локтя, оголяя мою
счастливую повязку. Костя её замечает и меняется в лице.
— Это что? Мирра, ты совсем дура, что ли?!
Вот здесь можно ставить точку. И минуты не прошло, как он из
жалостливого и ласкового котика превратился в жестокого и холодного
мужчину. Снова первым делом выяснение отношений, а потом уже
решение проблем. Я больше так не хочу.
Костя резко поднимается, дёргает на себя руку и начинает
хаотичными движениями срывать бинт. Тянет в разные стороны,
пытается найти конец, но ничего не выходит. Он липкий эластичный и
не рвётся, а только неприятно врезается в нежную кожу и рану. Мне
хочется скулить от боли и обиды, но я держусь, глядя на
беснующегося всё ещё мужа. Костя дёргает особенно сильно, разрывая
рисунок улыбки на жёлтом бинте пополам. От этого движения
повреждённая кожа на ранке лопается, и на месте небольшого волдыря
выступают капельки крови.