Оборачиваюсь на секунду, глядя только в зеркало, и тут же
обратно. Успеваю заметить уставшую, заплаканную девушку. И никаких
красных полосок в районе раковины. Но должна же быть хоть одна. Они
все что ли просроченные? Может посмотреть? Вдруг зря жду.
Оборачиваюсь и пытаюсь заглянуть в саму себя. Внутри бушует
штормовое море, а снаружи — полный штиль. Только вот на шее
часто-часто пульсирует венка, зрачки сожрали почти всю радужку,
мурашки, не прекращаясь, кочуют из одного места в другое, выдавая
моё состояние.
А предатель-взгляд сам по себе соскальзывает вниз и натыкается
на пустоту на просроченных тестах. На единственном рабочем рядом с
первой ярко-алой виднеется бледная, почти прозрачная вторая
полоска.
Раньше, когда я думала об этом моменте, казалось, что он будет
наполнен счастливым предвкушением. Я буду выбирать один из сотен
вариантов, как обрадовать Костю, друзей, родственников. Выбирать
одежду для нового человека и скупать приспособления, которые
покажутся практичными, но так ни разу и не пригодятся.
Сейчас же приходится придерживать одной рукой выпрыгивающее
сердце, другой останавливать крик, рвущийся из горла. Кусаю ладонь
до боли, до красных чётких следов, чтобы удостовериться в
реальности происходящего.
Слёзы только не остановить.
Не знаю, сколько времени проходит, но в ванной появляется Маша.
Я настолько оглохла, что не слышала, как она меня звала и вскрывала
дверь снаружи.
— Малин, ну тут почти не видно, — щурясь пытается навести
резкость, чтобы разглядеть вторую полоску.
— Тоже считается, — сгребаю все неудавшиеся тесты, вырываю из
рук Машки ещё один и отправляю в корзину.
Проблема от этого не исчезнет, но хоть какие-то действия
успокаивают.
— А если он бракованный? — возмущается она, тоже разозлившись. —
Так, пойдём попробуем утрамбовать в тебя завтрак и съездим в город
к доктору.
— Завтрак — нет, а насчёт второго согласна, пойду одеваться.
— Тпру, лошадка, — хватает за рукав меня Маша. — Первым делом
самолеты. Шагай на кухню, я овсянку сварила, как ты любишь.
Желудок скрутило в тугой узел, но подругу обижать не хочется.
Поесть вряд ли получится, но хоть сделаю вид.
— Умывайся, и жду тебя на кухне, — крепко обнимает, долго не
отпуская. — Малинка, мы со всем справимся, верь мне, — клюёт в щёку
поцелуем и оставляет меня одну.