Поражённый таким глубоким смирением,
король начал хватать кардинала и не пущать. И уверять, что нет-нет,
никакой отставки, только всемерная поддержка короля. И вообще, вот
хотите вооружённую охрану? Ну? Свою гвардию, а? И вот вам ещё
больше полномочий, и я уже не знаю, как вас утешить… что с
заговорщиками-то сделаем?
Ришелье перестал стенать, сморгнул
слёзы и выдал категорически:
– По-христиански с ними помиримся и
всех простим. Там же ваш брат, нам только ещё гражданской войны не
хватало.
В общем, Гастону дали герцогство
Орлеанское, чтобы не бурагозил. Герцогиню де Шеврез выслали, но для
виду, остальных некоторых заговорщиков тоже выслали. А де Шале
отрубили голову, потому что ну надо же хоть как-то показать, что
попытка убить первого министра – это немножко нехорошо!
При этом что сам де Шале, что его
родные и друзья до последнего надеялись, что казнь таки отменят. Де
Шале – потому что рассчитывал на помощь Гастона, герцогини де
Шеврез (о, наивное летнее дитя), а ещё ему якобы пообещал свободу
кардинал Ришелье. Но кардинал Ришелье когда-то обещал Марии Медичи
поддерживать Испанию – и мы все помним, что из этого вышло. А
друзья и родичи де Шале возмущались, потому что дворян казнить –
это же последнее дело. Они даже подкупили всех палачей, так что в
день казни в окрестностях не нашлось ни одного.
– Ой, какая невезуха, – сказал
Ришелье, который на стенания у короля растратил годовые запасы
милосердия. – Есть у нас другие приговорённые? Кто хочет жить,
поднимите… нет, не руки – поднимайте меч и снесите башку этому
господину!
Один какой-то висельник жить захотел.
Но то ли обладал врождённым косоглазием, то ли ел мало каши –
словом, вместо «голову с плеч» у него получилось «Ой, не так», «Ой,
не туда», «Вот же ж, вскользь пошло», «Четвёртая попытка», «Стоп,
сейчас прицелюсь…» Короче, голову отделили только с тридцать
какого-то удара по счёту (и то, по слухам, не мечом, а теслом,
который одолжил кто-то из толпы, кому поднадоело зрелище). А друзья
осуждённого, которые рассчитывали на немножко другой исход,
поклялись ужасно кардиналу отмстить.
Но тут грянула Ла-Рошель, и сразу
отмстить не получилось.
Ла-Рошель – это такой город-крепость.
Который ещё и порт. А в порт иногда завозят всякое. В Ла-Рошель вот
часто приезжали голландцы и завезли туда протестантизм. С тех пор
там не любили католиков и королевскую власть, не хотели платить
налоги и вообще, всячески стремились к независимости. Ла-рошельцам
многие хотели показать кузькину мать, но взять крепость с такими
стенами было непросто, а заморить город осадой – невозможно, потому
что город же порт. Значит, есть рыба.