В общем, все, кто приезжал воевать в
Ла-Рошель, оттуда скоро и уезжал, будучи оплёванными с высоких
стен. И приходилось с гугенотами договариваться и обещать им
вольностей и денег. Потом в Ла-Рошели опять считали, что им
недодали вольностей и денег, начинали кочевряжиться… в общем,
Ла-Рошель – это то ещё гнездо раздоров. Особенно если учитывать,
что под боком у неё расположился остров Ре с верными католиками.
Верные католики и неверные гугеноты косо смотрели друг на друга
через пролив и временами пуляли друг в друга из пушек.
А ещё возле Ла-Рошели располагалась,
на минуточку, Люсонская епархия. И один малоизвестный молодой
епископ во время прогулок задумчиво посматривал в сторону высоких
гугенотских стен. Бормоча себе под нос: «Вот я вас ужо!»
Молодой епископ вырос в матёрого
кардинала-министра – и пошло-поехало.
Ришелье решил строить флот, и вопрос
о портах стал особенно остро. А у Ла-Рошели как раз случился наплыв
дурного настроения и приступ пуляния ядрами в католических
французов на острове Ре. Людовик погрозил ла-рошельцам кулаком и
предупредил, что если они вдруг забыли, как выглядит кузькина мать
– так ведь и напомнить недолго.
– Заграница нам поможет! – дружно
сказали ла-рошельцы.
– Да кому вы там нужны? – наивно
поинтересовался Людовик.
– О-о-о-о, как вы нам нужны и как мы
вам поможем, - потёр ладошки Бэкингем, который ну очень хотел один
из портов Франции.
Английский король Карл I тут же
написал деверю что-то вроде «Больно вы уж, батенька, ваших
протестантов утесняете, дали б вы им воли. А не то мы им дадим
пушек, и вообще, поддержим их стремление к независимости».
– Англичанка гадит, – породил Ришелье
нечаянный мем на века. – Ну, как говорится, алягер ком алягер.
– Си вис пасем – пара беллум, –
блеснул в ответ латынью Людовик и назначил своего брата Гастона
командовать операцией «Дай по шее Ла-Рошели».
– Мементо мори, – загробным голосом
ответствовало Дитя Франции. Гастон приехал посмотреть на Ла-Рошель,
увидел здоровенные стены, увесистые башни и корабли англичан
вдалеке. Так и не вспомнив латинские обозначения для мокрых штанов,
Гастон выдал уже чисто русское:
Словом, раз такое дело –
Я ваабче на бюллютне.
И слёг, демонстративно
постанывая.
– Вот спасибо, – сказал Ришелье,
стаскивая рясу и облачаясь в доспехи.
В общем, король пошёл грустить,
кардинал – воевать, а госпожа де Комбале – упаковывать дядюшке
тёплых котов на дорожку.