– Это всё генерал Ветер, он на их
стороне! В общем, не свезло, не прокатило, давайте уже домой.
Ла-Рошельцы, которые уже настроились
в воздух чепчики кидать, вяло помахали вслед флоту и стали гадать –
чего тот вообще приплывал. Решили, что приплывал на разведку, а
потом ещё раз приплывёт и ух, как всех спасёт. Потому что третий
раз – счастливый.
Перед третьим разом в Англии
наметилась классическая комбинация «фанатик + нож = решение
проблем». Фелтон решил проблему Бэкингема, и это уже самую малость
намекало, что третий раз счастливым не будет. Но король Карл всё
равно настоял, чтобы флот на помощь Ла-Рошели снарядили.
– Мы будем ждать и молиться, –
заявили ларошельцы, которые к тому времени массово поперемерли от
голода. Но сдаваться не желали по причине невероятно фанатичного
мэра Гитона. Мэр утверждал, что воевать будет до последнего.
– До последнего ла-рошельца, как я
понимаю, – выдал на это Ришелье и добавил угрожающе: – А я ведь
тоже могу помолиться.
Молитвы кардинала оказались такими
действенными, что третий заплыв английского флота закончился
позором. Не помогли даже начиненные порохом брандеры: пушкари их
подорвали до подхода к дамбе.
– О нет, это опять генерал Ветер! –
возопили англичане и храбро кинулись восвояси.
– Да сколько можно уже?! – заорали со
стен голодающие ла-рошельцы и таки сдались.
Последствия эпохальной капитуляции
были странноваты. Во-первых, гугеноты наказали сами себя и вымерли
за время осады на четыре пятых. Во-вторых, Ришелье держался того
мнения, что первое – это нация, а религия – потом.
– Да они ж французы, – сказал он,
когда Мария Медичи предложила, по испанской милосердной традиции,
вырезать всех до единого. – Ну, дурное ж, гугенотское, но своё.
Они-то в чём виноваты, они ж всё равно подданные короля.
Людовик внезапно внял. Вот так и
получилось, что в Ла-Рошели после её сдачи никто особо и не
пострадал, а даже наоборот. Вместо орд грабителей в город вошли
обозы с хлебом и роты санитаров. Укрепления, правда, срыли, а так
даже вождей бунтовщиков не особо наказали. Так, разоружили да
выслали. Мэр Жан Гитон так и вовсе потом получил от Ришелье
должность капитана на корабле, сражался с испанцами и помер в
шестьдесят восемь в той самой Ла-Рошели, население которой он так
удачно переморил.
А дамбу вскоре разметало море.